прокурор в самом конце допроса эксперта, не давало ей покоя. Флаконы тщательно вытерли перед тем, как выбросить. Латынин что-то говорил о том, что это обстоятельство идеально вписывается в стройную систему выводов обвинения, и ей пришлось это проглотить!
– Простите меня, Лиза, – Виталий прижался лицом к холодным прутьям решетки, – вы мне не верите?
– Нет, я вам верю! – убежденно сказала Дубровская.
– Благослови вас бог за эти слова! – вздохнул Бойко и покачал головой.
– Я вам верю, – повторила Дубровская, – но где гарантия, что я смогу вас спасти? Если у меня остался этот противный осадок, и это после того, как я прочитала вашу тетрадь, после того как я узнала, какой вы... – Голос ее сорвался. – Что, если присяжные поверят тому, что говорит им прокурор? Что, если картинки из медицинского атласа покажутся им гораздо убедительнее ваших рисунков?
– Лиза, Лиза... – тихонько остановил ее Виталий. – Если вы на моей стороне, значит, все у нас получится. Я в это верю.
Он положил свою руку поверх ее нервной руки, и Дубровская ощутила тепло и какое-то необыкновенное спокойствие. Ей стало хорошо.
– Надеюсь, ваш муж сказал вам сегодня, как вам идет бирюзовый цвет? – спросил он, переводя разговор совершенно в другое русло. Вторая часть их встречи, целиком состоящая из признаний и комплиментов, похоже, стала уже традицией.
– Мой муж спал, когда я уходила, – увернулась от вопроса Лиза.
– Это непростительно с его стороны. Непременно ведите его ужинать в ресторан, как вернетесь. Такую красоту нельзя прятать в четырех стенах.
Она невесело рассмеялась, удивляясь тому, что ей удается веселиться в самые драматические моменты ее семейной жизни.
– Почему вы смеетесь? Вы не воспринимаете меня всерьез? – В голосе Бойко зазвучала обида.
– О, совсем нет! Просто я не привыкла получать так много похвал в свой адрес. Вы меня балуете. Еще немного, и я задеру свой нос и стану ужасной гордячкой!
– Вы говорите мне неправду, – покачал головой он. – Вы не могли не привыкнуть к комплиментам. В свое время вы получали их в достатке. А сейчас... вы просто от них отвыкли.
– Есть такое, – честно призналась Лиза.
– Кто-то рядом с вами просто решил, что эта красота принадлежит ему без остатка. – Бойко пробежал пальцами по воздуху, словно рисуя образ Елизаветы. – Ваш муж не боится вас потерять. Что имеем – не храним... Известное выражение.
– Да.
– Мужчины часто допускают такую ошибку. А когда на горизонте женщины появляется кто-то другой, более внимательный, более чуткий и нежный, они начинают во всем винить ее. Но в чем ее вина? Женщина, как цветок, раскрывается только в теплых руках. Вы согласны, Лиза?
– Наверное.
– Тогда идите в ресторан с вашим мужем, и пусть он радуется тому, что такая женщина сидит с ним рядом. И еще, Лиза... На вашем месте я заколол бы волосы наверх. Попробуйте.
Дубровская оторопела:
– Что, прямо здесь?
– А что вас смущает? За нами сейчас никто не наблюдает. А если даже и увидят, что в этом такого? Женщина просто поправляет прическу.
Елизавета нерешительно подняла волосы одной рукой вверх. Другой она по-прежнему держала сумку и деловую папку.
– Смелее, дорогая, – подбодрил он ее. – Такую линию шеи нужно выставлять напоказ. Только не делайте этот благообразный пучок, который вы сотворили в наш первый судебный день. Вам не идет образ синего чулка. Сотворите с собой что-то немножко неправильное, даже небрежное. Пустите несколько прядей возле лица, и станете похожей на женщину, которая только что очнулась после ночи любви.
Дубровская почувствовала, что ее лицо и шею омывает теплая волна. Бойко говорил ей такие вещи, которые ни одна воспитанная замужняя дама не стала бы слушать больше минуты. Она должна была сделать ему строгое внушение, а затем уйти. Но странное дело, ей совсем не хотелось уходить!
– В вас угадывается восхитительный темперамент, – заметил Виталий. – Вы так чувствительны, так энергичны, так смелы. Вас нужно баловать, как ребенка, потакать всем вашим капризам, и тогда вы раскроетесь во всей вашей красе. Мне кажется, вы устали, что вас все воспринимают слишком серьезно.
– Может быть. Но вы говорите мне такие вещи...
– Такие, какие приличной женщине не пристало выслушивать от постороннего мужчины, – произнес он менторским тоном дамы-наставницы, но потом рассмеялся, как мальчишка. – Я угадал, о чем вы думаете? Вы боитесь, что нас услышат?
– Это было бы нежелательно. Ведь все-таки я – ваш адвокат. – Дубровская судорожно цеплялась за свою шаткую добродетель.
– А адвокатам нельзя признаваться в своих чувствах? – спросил он с невинным выражением лица.
– Мне срочно нужно идти, – отчаянно заявила Дубровская и сделала шаг в сторону. – Имейте в виду, вас будут допрашивать уже на этой неделе. – Эта фраза была сказана ею нарочито громко и, как ей показалось, фальшиво. Ведь только сейчас они вели речь совсем о других вещах.
– Не беспокойтесь, я подготовлюсь к допросу, – ответил он в тон ей. Но его глаза, живые и насмешливые, сказали ей совсем о другом...
Впрочем, прогнозам Виталия о семейном ужине в ресторане не суждено было сбыться. Андрей встретил Дубровскую с таким суровым выражением лица, что она уже с порога поняла, что ей предстоит нелегкий вечер.
– Я заезжал к тебе на работу, – сказал он. – Думал пригласить тебя на обед. – Он выразительно замолчал, словно предоставляя жене возможность высказаться в свою защиту. Но Лиза была нема как рыба. – Я тебя там не застал! Охранник мне сказал, что не видел тебя несколько дней.
– Правильно. Я была в суде, – сохраняя спокойствие, проговорила Лиза.
– Гм... В суде, значит? И кого ты там защищаешь, интересно?
Дубровская изучала лицо мужа, стараясь понять, что он знает. Оно было хмурым, недовольным, и это вряд ли было вызвано ее отсутствием на рабочем месте. Андрей, по всей видимости, провел свое мини- расследование, и результаты его не радовали.
– Знаешь, я хотела тебе сказать сразу... Но все как-то не получалось. – Она набрала в грудь больше воздуха. – Я взяла на себя защиту Бойко. Его я и защищаю с утра до вечера. – Она натянуто улыбнулась. – Неужели в этом есть преступление?
– Нет, конечно. Ты – адвокат.
Дубровская с облегчением вздохнула:
– Вот и я подумала о том же. Мне ведь не надо отчитываться перед тобой о каждом своем клиенте, верно?
– Мне нет дела до твоих клиентов. Вопрос сейчас касается наших с тобой отношений. Доверия, наконец. Ты считаешь нормальным, когда один из твоих коллег в случайном разговоре говорит мне о твоем новом деле, а я, как форменный болван, только улыбаюсь и киваю головой. Ведь мне-то самому об этом ничего не известно!
– Ну, я и подумать не могла, что тебе это может быть интересно! – с нарочитым недоумением произнесла Лиза.
– Ничего подобного! Мы обсуждали с тобой это дело, и ты знала, какие чувства вызывает у меня этот негодяй Бойко. Ты знала, но предпочла скрыть от меня факт того, что ты все-таки ввязалась в это дело. Твое право, но зачем было меня водить за нос? Зачем придумывать каждый раз сказочки про каких-то несуществующих клиентов, которых ты защищаешь каждый день в суде? У тебя что, появились от меня секреты?
– Ну, какие секреты? Случай с Бойко – право, такая мелочь! Странно, что ты вообще обратил на это внимание.
