потеряет сознание. Эйдан успел подхватить ее и крепко прижал к себе.
– О господи! – прошептала она и зарыдала. Ей нужно быть с ним рядом. – Прошу тебя, Эйдан! – взмолилась она. – Пусти меня! Слышишь, пусти!
– Он без сознания. Ты ничем не сможешь помочь ему.
– Смогу! – воскликнула она сквозь слезы. – Смогу! Эйдан вопрошающе посмотрел на Ройса. Тот кивнул.
– Верхняя башня, – произнес Эйдан. – Там есть только один вход и один выход. Я велю закрыть дверь на все замки и засовы.
– Клянусь, что не подойду к нему! – солгала она. – Пожалуйста, не запирайте его!
– Прости, Клэр. Так лучше для Малкольма, – сочувственно проговорил Эйдан. – Так лучше и для тебя самой.
Чего она не ожидала – так это что кто-то ударит ее по затылку.
Голову пронзила тупая боль, и прежде, чем Клэр осознала, что происходит, она потеряла сознание.
Малкольм проснулся.
Казалось, будто его жарят на адском огне. Тело терзала жгучая боль, и он был не в силах пошевелить даже пальцем. Боль не давала даже открыть глаза. Спустя минуту-другую он усилием воли сумел подавить адские муки, после чего вернулась способность думать. Отчаянно кружилась голова, грозя в любую секунду вновь погрузить его в беспамятство.
Он был близок к смерти. Боль была готова в клочья растерзать его тело. Из горла вырвался стон, глаза защипало от слез, и он вновь с головой окунулся в омут страданий.
Но уже в следующий миг в нем пробудилась жажда – жажда жизни.
Он давал клятву. Он был Магистром. Он не имеет права закончить жизнь таким позорным образом.
Необходимо побороть боль, постараться прогнать ее прочь. Для этого нужно напрячь мозг. Он попытался понять, где находится. Где он? Главное, что ему сейчас нужно, – это
Его тело лучше его самого знало, что ему делать.
Малкольм замер. Ноздри судорожно втянули воздух. Он лежал на полу, на мягкой подстилке. Рука нащупала холодную поверхность каменного пола. Он услышал собственный стон, а затем звуки дождя.
Он повернул голову. Где он? Круглая комната с деревянной дверью, в дальнем ее конце – узкая бойница. Неужели его посадили под замок? Малкольм посмотрел на дверь и с поразительной ясностью увидел то, что было по другую ее сторону, – огромный навесной замок. Впрочем, это не имеет значения. Даже оставь они дверь открытой, ему вряд ли хватило бы сил подняться на ноги или даже доползти до порога, не говоря уже о том, чтобы взломать дверь.
Такую слабость он испытывал всего раз в своей жизни – в Уркухарте, когда Морэй пришпилил его мечом к стене и оставил умирать. Но он не умер, а забрал жизнь служанки. Ее жизнь спасла его…
Желание жить сжигало его огнем. Думать о чем-то другом он не мог. Он снова втянул ноздрями воздух, пытаясь учуять жизнь. Он обнаружил ее мгновенно.
Мысль о ней вытеснила все остальные мысли. Она спала, но как хотелось, чтобы она была рядом!
Он почувствовал, как она заворочалась во сне, ощутил ее растерянность и сделал глубокий вдох. Им овладело мощное желание быть рядом с ней, отведать ее жизни. Мысленным взором он увидел, как она встает с кровати. Но что-то шевельнулось в его груди. Воспоминание…
Нет, сейчас ему не до воспоминаний…
Ага, кажется, она прислушалась! Она слышит его, и это замечательно! Он напряг все органы чувств и тотчас уловил ее отчаяние, еще… исходящий от нее жар. Она готова принять его. Его чресла напряглись в ожидании, сердце застучало сильнее прежнего.
Воспоминание вновь напомнило о себе. Нет, они ему не нужны, ему нужно лишь ее тело, ее жизнь.
Клэр не ответила ему, хотя наверняка услышала. Он потянулся и потрогал член – ему нужно быть готовым к ее приходу.
Малкольм довольно улыбнулся.
Теперь он видел ее в спальне двумя этажами ниже, рядом с запертой дверью. На ней была лишь короткая сорочка, куцая одежка, которую она называла юбкой, и сапожки. Его тотчас охватила похоть и жуткое нетерпение. Даже сквозь толщу стен он ощущал исходящую от нее жизненную силу, которую так жаждал. Сердце бешено билось в груди.
Малкольм застонал. Нет, самонадеянность здесь ни при чем. Воспротивься он своей нужде, и его ждет неминуемая смерть. Он закрыл глаза, чувствуя, как по телу струится пот. От вожделения рот наполнился слюной. Жжение в чреслах сделалось невыносимым.
Le Puissance. К нему спешит бездонный источник силы, жизни и наслаждения.
Она поднималась вверх по лестнице. Она была уже совсем близко, с той стороны запертой двери. Малкольм услышал крик собственного сердца.
В его сознании заплясали образы. Клэр… Вот она спорит с ним, женщина, которой не нужен ее король. Клэр, на которой ничего нет, кроме крошечного бисерного шнурка. Клэр, занесшая руку, чтобы кинуть в демона камень.
Он вновь застонал. Воспоминания должны были притупить похоть, однако только возбудили его еще больше. С ней не могла сравниться никакая другая женщина. И пусть в эти минуты их разделяли стены, он все равно хватался за ее жизнь, черпал из нее энергию.
Вены набухли новой силой, и он почувствовал, как в нем нарастает волна наслаждения. Тяжело дыша, он повернул голову туда, где Клэр пыталась сорвать дверной замок.
Она сгорала от желания слиться с ним в любовном экстазе. Он чувствовал, как желание буквально струится по ее бедрам. И он вновь жадным глотком втянул в себя ее жизненную силу. Его мужское естество еще выше подняло голову. Внутри все ликовало. Ему срочно нужно проникнуть в нее, принять от нее новую силу…
Дверь распахнулась.
Он тотчас припал к ее жизни, ощущая, как та разливается по жилам, наполняет собой все члены его тела. Волна экстаза угрожающе нарастала с каждым мгновением. Он медленно принял сидячее положение. Да, она ему дорога, но теперь уже слишком поздно.
Она стояла перед ним, дрожа, задыхаясь, готовая в этот же миг принять его.
– Подойди ко мне, Клэр.
Она нерешительно сделала шаг вперед. Он заставил себя подняться на ноги. Она бросилась к нему и обхватила руками. Припал ртом к ее губам и резко раздвинул ей ноги. В следующее мгновение он почувствовал, как по ее щекам покатились слезы – слезы благодарности.
– Красавица! – прошептал он, стискивая ее в объятиях. Откинув ей голову, он принялся, грубо и торопливо, напитываться ее жизнью.
О, сколько ее было! Вскоре она уже переполняла его. И волна взорвалась брызгами. Взревев от наслаждения, он вонзился в ее горячую влажную плоть. Клэр зарыдала от восторга. Экстаз нарастал, застилая глаза, и вскоре его тоже душили рыдания.
– Какая ты вкусная!
Она двигалась в ритм его мощному фаллосу и, заливаясь слезами счастья, кончала снова и снова. Боже, как он изголодался по ней, он был прав в своих предвкушениях. Ничто не насыщало его так, как она.
