— Где тетя Лиз? — И когда она сказала, что она с Томом в саду, он снова спросил: — Он ее бойфренд?
Мэрилин хотела автоматически ответить «нет», но спохватилась, что это будет неправда. Они могли отрицать это, если бы у них на лицах не было написано то, что мог видеть любой — между ними существуют отношения. О'кей, возможно, там не было никаких прикосновений, объятий и поцелуев, и всяких других физических проявлений, которые связывают людей, когда между ними существуют особые отношения, люди могли видеть и утверждать, что да, это дружба. Однако дружба не подразумевает всех тех вещей, которые происходили между ними. Таких, как долгие взгляды, внутренняя близость, которая отделяла их от всего остального мира. Мэрилин внезапно поняла, что это присутствует в их глазах. Да. Это было в ихглазах.
И существовала нижняя граница, они могли шутить только сами над собой. Обман обычно оказывается обманом и приводит только к одному, от чего Мэрилин всегда хотела уберечь сестру. Это разбитое сердце. Она уже не раз обожглась в своей жизни. Они обе обжигались. Может быть, им надо переименовать отель? Горько усмехнувшись, Мэрилин стала тихонько напевать любимую песню отца. «Отель, где разбиваются сердца»…
Прошло почти десять дней с тех пор, как Том в последний раз приезжал к ним проведать. Раби. Лизель считала, что перерыв пошел ей на пользу и дал шанс взглянуть на ситуацию во всей реальности. Но тут все голове разыгралась новая фантазия. Если они друзья, то не должны лгать друг другу. Поэтому, когда они поздоровались и прошли в сад, Лизель приступила к делу:
— Вы избегаете меня?
Том наклонился, чтобы взять Раби на руки, и, услышав вопрос, посмотрел на Лизель.
— Нет, вам показалось.
— Пожалуйста, не лгите. Я не выношу лжецов, а вы мне нравитесь.
Том улыбнулся. Черт, даже когда он чувствовал себя дерьмово, она умела заставить его улыбнуться.
— Так что же? — потребовала Лизель, сложив руки на груди и приняв подчеркнуто независимую позу.
— У меня есть…
— Я знаю.
— И поэтому…
— И поэтому мы не можем, быть друзьями? — выпалила она.
— Если честно… — колебался Том.
— Никакой лжи. Помните, — сказала Лизель.
— Никакой лжи. Правильно. — Он глубоко вздохнул и поймал ее на слове: — Если честно, Лизель, я считаю вас слишком привлекательной, чтобы мы могли быть только друзьями…
— Ах, я понимаю, — пробормотала Лизель, мысленно ругая себя за то, что ей так приятна эта часть информации. — Так вы боитесь, что я соблазню вас? Что ж, вам нечего опасаться, вы не мой тип.
— Мне кажется, вы сказали, никакой лжи?
— Я не лгу. Вы действительно не мой тип.
— Тогда почему все это происходит? — спросил он.
— Ммм… потому что, я полагаю, девушке не следует настаивать на своем типе столь категорично.
— То есть вы признаете, что обычно мужчины моего типа вам не нравятся?
Лизель медленно кивнула:
— О'кей, вы поймали меня на этом, однако вам не стоит волноваться, я поклялась, что никаких мужчин не будет в моей жизни, пока мы не поставим отель на ноги.
— Почему?
— Я всегда слишком отдаюсь новому чувству, а отель требует очень много сил. Сейчас я просто не имею права на отношения е мужчинами…
— Я тоже.
— С мужчинами? — рассмеялась Лизель.
— Я думаю, вы поняли, что я имел в виду.
— Тогда вы должны уйти. Ни один из нас не имеет ни времени, ни… — Она замолчала. Она хотела сказать «желания», но поняла, что это абсолютно не то слово, потому что было совершенно очевидно, что желания-то у них как раз больше чем достаточно. — И еще я избегаю мужчин, у которых прочные отношения с другой девушкой, — добавила Лизель робко. — Надеюсь, что не смогу изменить своим моральным принципам с такой же легкостью, как, оказывается, могу изменить свои предпочтения относительно того или иного типа мужчин. Я всегда думала, мой тип… Так что видите, это вполне безопасно для вас, и поэтому мы можем…
— …быть просто друзьями, — закончил за нее Том.
— Да, друзьями… — повторила Лизель и протянула ему руку, которую он пожал.
Но не отпустил.
Еще мгновение он не позволял ей уйти, а затем каким-то образом они оказались в объятиях друг друга.
Тела, затем губы, изголодавшиеся по поцелую, который продолжался несколько секунд, прежде чем они оторвались друг от друга, быстро и испуганно, глядя куда угодно, но только не в глаза друг другу.
— О Господи. Извините…
— Даже не знаю, как…
— Не знаю, что и думать…
— Не понимаю, как я могла…
Затем Том ушел в одном направлении, а Лизель, спотыкаясь, пошла в другом…
Он только что поцеловал ее, отказ сломлен — и Лизель ненавидела эти слова, но это было больше чем просто поцелуй, она только что обнимала практически женатого человека!
Но это было так хорошо. Ох, как хорошо, как хорошо! Теперь она знала, что Том считает ее привлекательной и что он не совсем счастлив в своих отношениях с другой… Она также знала, что крадет жениха у другой…
Мэрилин на кухне помогла Эду загружать огромную посудомоечную машину. Алекс, стоя на стуле, смешивал в большой миске ингредиенты для своих любимых викторианских пирожных. Радио было включено, и они все вместе подпевали «Я была бы так счастлива…».
Какие подходящие слова, думала Лизель. «Я была бы так счастлива! Я была бы счастлива, еети бы мужчина по имени Том. Спенсер, который только что признался, что я слишком привлекательная, чтобы считать меня просто другом, оказался одиноким».
Одного: взгляда на лицо Лизель было достаточно, чтобы Мэрилин увела ее сначала в коридор, а потом в их маленькую гостиную.
— Что? — строго спросила она. — Что?
Лизель не могла отделаться от счастливой улыбки, которая блуждала на ее лице с тех пор, как она услышала признание Тома.
— Он сказал, что считает меня слишком красивой для дружеских отношений. — Лизель почувствовала, как приятно произнести это вслух.
Мэрилин немедленно присела, посчитав эту информацию чересчур краткой.
— Правда?
— Угу, — кивнула Лизель.
— О, дорогая!
— Я понимаю. — Лизель присела рядом с сестрой.
— Но это поразительно, дорогая.
— Я знала, что ты поймешь.
— И что ты собираешься делать?
— Я надеялась, ты посоветуешь мне.
— Он все еще здесь?
Лизель покачала головой.
