— Ты слышала, что они только что рассказали? Ты поняла?
Мэрилин кивнула:
— Конечно.
— И как ты можешь быть такой спокойной? Почему не кричишь, не плачешь, не обзываешь его всеми возможными словами? Ты, кажется, даже не удивилась?
— Может, потому, что я действительно не удивилась. Честно, Лизель. Алекс получил наследство, и его отец вдруг решил, что стоит навестить сына…
— Но я думала…
— Что я опять попаду под обаяние Ника? — Она тяжело вздохнула. — Что ж, разве что на секунду, возможно… я хотела поверить, что он делает все это ради Алекса, но по правде… о Господи, Лиз! — Мэрилин уставилась в пол. И на какой-то момент Лизель подумала, что она плачет, но когда Мэрилин подняла глаза, то увидела, что ее сестра смеется.
— Мэрл? — Теперь забеспокоилась Лизель. Смех был какой-то странный. Мэрилин явно была потрясена. И, увидев озадаченное лицо Лизель, начала смеяться еще сильнее.
— О, Господи, Лизель, — повторила она. — Ради Бога… — Она замолчала и затем подняла высоко руки, как если бы обращалась к Богу, и буквально пропела: — Какое облегчение!
— Облегчение? Кася и Лоррейн только что рассказали нам, что Ник за нашими спинами хотел украсть отель у своего собственного сына, и ты чувствуешь облегчение?
Мэрилин радостно кивнула.
— Хочешь сказать, что рада, что Ник оказался самым что ни на есть настоящим негодяем?
На этот раз Мэрилин так сильно тряхнула головой, что даже поморщилась.
— Да. Ты не знаешь, какая дилемма стояла передо мной, Лизель. Дать Нику шанс оправдаться. Поверить, что его намерения честны и благородны, поверить, что когда он говорит, что хочет быть со своим сыном, хочет добиться прощения, это не пустые слова. Что он хочет, чтобы мы опять были вместе… Ты знаешь, он спрашивал меня, не подумаю ли я о том, чтобы вернуться с ним в Австралию. И все это время я думала об этом! Должна ли я дать Алексу шанс быть со своим отцом? Он не видел его три года, и будет несправедливо с моей стороны, если я откажу ему в этом. Они одной крови, ведь так? А как говорится, кровь не водица. И семья для нас все, но семья не по родственным связям или браку, семья — это как у нас сейчас, когда мы все делим вместе, и плохое, и хорошее. Когда Эрик нуждается в нас, Кася и Лоррейн нашли друг друга, Эд… Эд в последние три месяца был больше отцом для Алекса, чем его собственный отец. И ясно, что Алекс не хочет Ника. Алекс любит Эда, действительно любит его…
Она замолчала, нахмурилась на секунду, и затем широкая и ясная улыбка осветила ее лицо.
— И я тоже люблю Эда.
— Я знаю, мы все его любим. Он замечательный, — согласилась Лизель.
— Нет. Я говорю, что люблю Эда, Лизель. — Она повторила это второй раз, словно хотела убедиться, что это на самом деле так.
— Любишь?.. — спросила Лизель, не в состоянии скрыть надежду в голосе.
Мэрилин решительно кивнула:
— Да, Лиз, как я могла быть такой глупой… и так ошибаться!
— Ты не глупая, Мэрл, просто ты хочешь видеть в людях хорошее, вот и все.
— Да, и я так отчаянно ищу это в тех людях, которые не обладают этим, и ошибаюсь, не видя это в тех, кто имеет. Как я могла так обманываться? И для того, чтобы увидеть правду, мне надо было получить мокрой рыбиной по лицу? Я говорила тебе, что покончила с Ником. Но я лгала себе. Все, что бы я ни делала после того, какой уехал, несло в себе его огромную тень. Что бы я ни делала… все. Но с этим покончено! Покончено, — повторяла она и затем взглянула на сестру, на ее честное лицо. — Лизель, ты просила у меня совета, и я не могла дать его тебе, потому что… я сама не знала, что сказать. Но сейчас знаю, что то, что у меня было к Нику, не любовь, любовь была разбита, а мы обе знаем, что разбитое не склеишь. Настоящая любовь, Лизель, реальная любовь, полная и всепоглощающая, она открыта, честна и радостна, и она не заставляет тебя прятаться в уголке и рыдать. Нет, она дает тебе силу, а не высасывает ее у тебя.
— Два часа назад ты собиралась эмигрировать, — заметила Лизель, ее голос дрожал.
Мэрилин потянулась и взяла руки сестры.
— Я никуда бы не уехала без тебя, ты ведь это знаешь. Не так ли?
— Конечно, но это ведь не значит, что нас трое и не больше? Еще один, и команда Алекса пополнится?
Пару минут они обе обдумывали подобную возможность.
— Говорят, нужно пережить трагедию, чтобы понять, что такое счастье.
— Но это не трагедия, Лизель.
— Это было бы настоящей трагедией для Ника, если бы он попался мне под руку. Думаешь, у него хватит наглости появиться?
— О да, конечно. Он скоро будет здесь с объяснениями и… Его проблема в том, что он считает себя умнее, чем он есть на самом деле. Он всегда думал, что он самый большой подарок, и вот увидишь, появится с объяснениями, я уверена.
— Что ж, не знаю… Он и так получил по лбу, как рассказывала Кася.
— И справедливо.
— А как Алекс? Что мы должны рассказать ему?
Мэрилин вздохнула, и Лизель увидела печаль в ее глазах из-за того, что придется рассказать сыну такие неприятные вещи.
— Мы поступим так, как поступаем всегда. — Она пожала плечами. — Мы расскажем ему правду и поможем ему принять ее.
Никто из них не отправился спать, пока не рассвело. Алекс, которому требовались объяснения, а также Эд и Эрик, потому что, когда Мэрилин сказала Алексу, что должна рассказать ему что-то плохое, он немедленно спросил о них, поэтому Мэрилин решила собрать всех вместе.
Эд просто молча обнял их обоих и стоял так, пока Мэрилин не перестала дрожать, а Алекс ухватился изо всей силы за его ногу, и затем Эд помог Мэрилин препроводить Алекса наверх и уложить в постель.
У двери в комнату Мэрилин он остановился и нежно провел ладонью по ее щеке.
— Ты знаешь, где меня искать, просто дай знать, если я понадоблюсь тебе, — сказал он, собираясь уйти, но Мэрилин удержала его.
— Ты нужен мне, — прошептала она, — останься со мной.
— Я ничего другого и не хочу, Мэрл… Но ты устала, и ты расстроена.
Она взяла его за руку и мягко улыбнулась.
— Я имела в виду не только сегодня, Эд.
Она видела, как надежда засветилась в его глазах.
— Ты понимаешь, что говоришь?
— Пожалуй, я еще никогда не была так уверена в своих словах, как сейчас. Останься со мной, Эд… навсегда останься со мной.
* * *
Ник появился рано утром на следующий день. Мэрилин и Лизель обе по разным причинам в эту ночь вообще не сомкнули глаз. И, похоже, что Ник тоже провел бессонную ночь. Он появился в ресепшен небритый, глаза мутные, синяк на лбу, то есть вся печальная история буквально отпечаталась на его облике.
Когда Мэрилин посмотрела на него, мысленно готового к примирению, то вспомнила все, что когда-то хотела сказать ему, но не имела возможности. Внезапно она поняла, что не хочет вообще говорить с ним. И только теперь она поняла с ясностью, что больше не любит его.
Безусловно, мужчина, стоявший сейчас перед ней, был ей знаком, но, вместе с тем, это был абсолютно чужой человек. Совершенно чужой. Она не знала его и не хотела знать.
Он смотрел на нее круглыми глазами.
— Мэрилин…
— Да?
— Пожалуйста… позволь мне объяснить.
