— Сделайте одолжение, садитесь, — сказал я, — и объясните мне причину вашего посещения.
Он начал самым ломаным французским языком, с сильным английским акцентом[4].
— Милостивый государь, вам свидетельствует свое почтение г-н Ловендер, частный пристав улицы Боу, в столице Великобритании. Он мне рекомендовал вас для того, чтобы разыскать мою жену, которая строит мне теперь рога в Париже с г-ном Гавиани, офицером, проводящим жизнь в публичных домах.
— К несчастью, милостивый государь, я только что отказал в своем содействии относительно точно такого же дела. Если дело идет только о разыскании, то, из уважения к просьбе г-на Ловендера, я могу указать вам человека, который за известное вознаграждение согласится употребить все средства, требуемые обстоятельством.
— Да, да, именно разыскание… Я понимаю и очень вам благодарен.
— Скажите мне, пожалуйста, имя вашей супруги, опишите ее приметы и сообщите все подробности, которые сочтете нужными.
— Я вам сказываю, что жену мою зовут мадам Беко, потому что я сам мосье Беко, так же, как и брат мой близнец, как и отец наш, который тоже назывался Беко. Моя жена вышла за меня в 1815 году в Лондоне. Она была хороша собой, блондинка с черными глазами, с приличным носом; зубы у нее были маленькие, белые, груди большие; она говорила по-французски еще лучше меня. Если вы ее разыщете, я ее тотчас же возьму и отвезу в пакетбот в Лондон.
— Я, кажется, уже сказал, что не беру на себя этого дела, а укажу вам особу, которая вполне войдет в ваше положение. Живо! Позовите мне герцога Моденского, скажите, чтобы он сейчас же пришел с отцом Мартином.
Герцог Моденский было шутливое прозвище тайного агента, человека хорошего тона, который назначен был мною для наблюдения за игорными собраниями.
— О, о, вы мне рекомендуете герцога, я в восторге! Герцог, это отлично! Если он захватит мою жену с этим офицером, то развод, которого я желаю, поразит ее, как громом.
— Я ручаюсь, что он их захватит вместе; даже упорен, может застать их в постели, если вы этого пожелаете.
— О, о, лежащих в постели, ничего лучше не может быть для развода! Для очевидного доказательства постель, это прелестно… Я, милостивый государь, я вам чрезвычайно благодарен.
Герцог Моденский не заставил себя ждать. При появлении его Беко встал, отвесил троекратный поклон и начал так:
— Г-н герцог, мне нужно, чтобы вы оказали услугу несчастному мужу, которого жена привела в отчаянное положение.
Агент, видя ошибочное мнение о себе англичанина, тотчас же принял важный вид, соответствовавший пожалованному ему титулу. С достоинством заключивши условие насчет своего гонорара и собравши сведения, которые только мог сообщить г-н Беко, он обещался тотчас же приступить к делу, чтобы достигнуть наискорейшего результата.
При окончании этих переговоров мне передали приглашение королевского прокурора немедленно к нему явиться. Мы расстались с г-ном Беко, назначивши аудиенцию на завтра. Я вообще не прочь от отступлений, и читателю, может быть, небезынтересно будет узнать, чем окончилось это дело.
Не прошло двух суток, как герцог Моденский пришел заявить мне, что он открыл убежище неверной. Она была со своим итальянцем, и хотя они приняли предосторожности, узнавши о приезде мужа, но агент был уверен, что представит их последнему на месте преступления и что со стороны улик не останется ничего желать более. Пока он мне объяснял задуманный им хитрый план, вошел г-н Беко, которого я велел предупредить. Он пришел в сопровождении своего братца, представлявшего другой экземпляр британской карикатуры. «Они как раз пара», — заметил тихонько агент.
— Здравствуйте, г-н Видок. А, вот и г-н герцог, свидетельствую ему свое почтение.
— Г-н герцог принес вам важную новость.
— А-а, важную новость! Вы их нашли? Вы можете говорить при этом господине, это тоже Беко, мой брат-близнец; вы нашли, действительно нашли?
— Расскажите им, г-н герцог.
— Да, да, расскажите, г-н герцог.
— Да, я нашел их и, если вы желаете, берусь вам показать их обоих на одной постели.
— На одной постели! — вскричал братец-близнец. — Да это было бы чудо; вы колдун, г-н герцог!
— Уверяю вас, что в этом нет ничего сверхъестественного.
— Да, да, естественно, вполне натурально; на одной постели, брачное сожительство, превосходно, превосходно! — повторял, восторгаясь, шурин г-жи Беко, муж которой вне себя от радости выражал свой восторг самыми смешными кривляньями и гримасами.
Леди Беко и ее похититель несколько месяцев прожили в улице Фейдо, у одной из тех госпож, которые ради своей выгоды и удобства иностранцев держат в одно и то же время табльдот и экарте; но, предвидя проследование по приезде двух близнецов, преступная чета скрылась в Бельвилле, где один из друзей мадам Беко, генерал, принял их под свое покровительство. Предположено было накрыть их в этом убежище, и так как г-н Беко весьма торопился, то дело близилось к концу.
Следующий день было воскресенье, у генерала назначен был большой обед, а после обеда, по принятому в доме обычаю, садились за карты. Герцог Моденский, давно известный за ловкого флибустьера, имел таким образом достаточный предлог войти в общество, куда шулера охотно принимались. Он воспользовался случаем, при начале вечера отправился в Бельвилль и просидел в гостиной генерала до двух часов утра. Затем пошел к двум братьям, которые дожидались его недалеко оттуда, в наемной карете.
— Ну теперь, — сказал герцог, — парочка сошлась.
— Они вместе! — воскликнул г-н Беко.
— Да, и если вы чувствуете в себе достаточно храбрости, чтоб влезть на стену, то я берусь вас провести до алькова.
— Как вы сказали? Влезать? Что это значит?
— А надо перелезть через садовую стену.
— Черт возьми, перелезать!.. Вы хотите, чтобы я лез? А лакей кричит: «Караул, воры!..» Нет, нет, влезать не надо… А палка, а ружье, пиф-паф, бац, и я полечу вниз… И г-н Гавиани будет торжествовать. Нет, не надо влезать!
— Но если вы желаете, чтобы преступление было очевидно доказано…
— Мы, Беко, г-н герцог, все мы не любим опасности.
— В таком случае придется захватить виновных вне жилища генерала, тогда не будет никакого риска. Я знаю, что после завтрака они сядут в экипаж, чтобы отправиться и Париж. Вам желательно захватить их в карете?
— Да, да, в карете будет благоразумнее.
Герцог Моденский, его помощник, отец Мартин и оба островитянина стали на страже в ожидании отъезда. В это время г-н Беко делал тысячу вопросов и замечаний, одни нелепее других. Наконец, в два часа пополудни, наемная карета остановилась у подъезда, через минуту показалась мадам Беко со своим возлюбленным. Читатель, пожалуй, подумает, что при этом г-н Беко не мог удержаться, чтобы не выразить своего негодования, ничуть не бывало, он и бровью не моргнул. Мужья англичане удивительны.
— Видишь, — сказал он брату, — вот и жена моя с любовником.
— Да, да, вижу… Они сели и карету.
Известно было, что карета направится в улицу Фейдо. Англичане велели кучеру гнать, чтобы опередить ее, и когда они были у ворот Сен-Дени, в том месте, где возвышающийся всход ведет на бульвар «Приятная Новость», они вышли из экипажа. Вскоре показалась карета шагом. Полицейские ее останавливают, и Беко, растворивши дверцы, произносит с невообразимой флегмой:
— А, здравствуйте! Прошу извинить меня, милостивый государь, я пришел за своей женой, которую вы ласкаете вместо меня.
— Пожалуйте, сударыня, — добавил брат, — довольно вам строить рога то, пойдемте с нами.
Гавиани и г-жа Беко, приведенные в ужас, ни слова не говоря, вышли из кареты, и пока первый
