сонетов «На смерть Мадонны Лауры» Франческо Петрарки (Francesco Petrarca, 1304–1374). В оригинале:
I df, miei piii leggier' che nesun cervo,
fuggir come ombra; e non vider phi bene
ch' un batter d'occhio, e poche ore serene,
ch' amare e dolchi ne la mente servo.
(«Дни мои легче любого оленя / промчались как тень и не видели дольше блага, / чем на мгновенье ока и на немногие часы ясные, / которые горькими и сладкими в памяти храню».) Этот сонет известен в переложении Мандельштама. У него: «Срок счастья был короче, / Чем взмах ресницы». Кроме того, Мандельштам вставил полюбившийся образ в перевод другого, CCCXI сонета Петрарки «Как соловей сиротствующий славит» («Quel rosigniuol, che si soave piagne…»): «…вся прелесть мира / Ресничного недолговечней взмаха» (Мандельштам О. Э. Сочинения в 2-х томах. Т. 1. М.: Худ. лит., 1990. С. 206– 207).
С. 312…старая идея про души мертвых, обитающие на луне. По учению Платона, души, до своего воплощения, обитают на звездах, куда и возвращаются после смерти людей. В Дантовой космографии Луна — первое небо Рая (Песни H_V), где обитают души праведников, нарушивших обет.
Эссе «Ninety Years Later» написано летом 1994 г. в Швеции. Опубликовано в G, 376–427. Перевод Александра Сумеркина опубликован в спецвыпуске «Иосиф Бродский. Неизданное в России» («Звезда». 1997. № 1. С. 27–56). Перепечатан в ПГ, CCV–CCLXIV. К первой публикации перевода эссе был приложен перевод стихотворения Райнера Мария Рильке (Rainer Maria Rilcke, 1875–1926) «Орфей. Эвридика. Гермес» («Orpheus. Eurydice. Hermes»), выполненный Константином Богатыревым. К последующим — перевод Андрея Сергеева, сохранившийся в архиве Виктора Голышева.
С. 316…барельеф из Национального музея в Неаполе. Римская мраморная копия с греческого оригинала скульптора Каллимаха (420–410 до н. э.) из Виллы Альбани.
…либо своей женой-скульптором. С будущей женой, художницей и скульптором Кларой Вестхоф Рильке встретился в августе 1900 г. в местечке Ворпсведе. Их бракосочетание состоялось в апреле 1901 г.; в декабре того же года родилась дочь Рут. В 1902 г. брак был расторгнут.
…Лу-Андреас-Саломе. Луиза Густавовна Андреас (урожденная Саломе) (1861–1937) — немецкая писательница, дочь немецкого генерала, служившего в России, подруга Фридриха Ницше и «русская Муза» Рильке. Поэт познакомился с ней в мае 1897 г.; дважды (в 1899 и 1900 гг.) Рильке предпринимал вместе с ней путешествие в Россию. За произошедшим в начале 1901 г. разрывом с Лу последовала женитьба на Кларе Вестхоф. Лу Андреас-Саломе оставалась адресатом писем Рильке до последних дней жизни поэта.
С. 319…в шестой книге «Энеиды». О схождении Энея в царство мертвых см.: Публий Вергилий Марон. Собр. соч. СПб.: Студиа Биографика, 1994. С. 219–240.
С. 320…Перевод — отец цивилизации. Ср. в эссе «Сын цивилизации» (V, 103).
…«Новые стихотворения». См.: Рильке Р. М. Собр. соч. в 3-х томах. Стихотворения 1906–1926. С. 7– 122, 339–497; см. также: Рильке Р. М. Новые стихотворения. Новых стихотворений вторая часть / Изд. подг. К. П. Богатырев и др. М.: Наука, 1977.
…цикл из пяти вещей. Помимо стихотворения «Орфей. Эвридика. Гермес» имеются в виду примыкающие к нему в финале «Новых стихотворений» «Могилы гетер», «Алкестида», «Рождение Венеры» и «Чаша роз».
…«Дуинскиеэлегии». См. перевод Владимира Микушевича: Рильке Р. М. Собр. соч. в 3-х томах. Стихотворения 1906–1926. С. 153–178; Виктора Топорова («Элегии замка Дуино»): Там же. С. 510–539.
С. 321…вот, целиком, его текст. Приводим перевод стихотворения «Орфей. Эвридика. Гермес», сделанный Дж. Б. Лейшманом.
ORPHEUS. EURYDICE. HERMES
That was the strange unfathomed mine of souls.
And they, like silent veins of silver ore,
were winding through its darkness. Between roots
welled up the blood that flows on to mankind,
like blocks of heavy porphyry in the darkness.
Else there was nothing red.
But there were rocks
and ghostly forests. Bridges over voidness
and that immense, gray, unreflecting pool
that hung above its so far distant bed
like a gray rainy sky above the landscape.
And between meadows, soft and full of patience,
appeared the pale strip of the single pathway,
like a long line of linen laid to bleach.
And on this single pathway they approached.
In front the slender man in the blue mantle,
gazing in dumb impatience straight before him.
His steps devoured the way in mighty chunks
they did not pause to chew; his hands were hanging,
heavy and clenched, out of the falling folds,
no longer conscious of the lightsome lyre,
the lyre which had grown into his left
like twines of rose into a branch of olive.
It seemed as though his senses were divided:
for, while his sight ran like a dog before him,
turned round, came back, and stood, time and again,
distant and waiting, at the path's next turn,
his hearing lagged behind him like a smell.
It seemed to him at times as though it stretched
back to the progress of those other two
who should be following up this whole ascent.
Then once more there was nothing else behind him
but his climb's echo and his mantle's wind.
He, though, assured himself they still were coming;
said it aloud and heard it die away.
They still were coming, only they were two
that trod with fearful lightness. If he durst
but once look back (if only looking back
were not undoing of this whole enterprise
still to be done), he could not fail to see them,
the two light-footers, following him in silence:
