— У вас на левом рукаве немного сажи, — поддержала шутку Сюзи. — Надеюсь, вы не обожглись.
— Нисколько, благодарю вас, — ответил он, сохраняя серьезную мину и отряхивая пальто.
— Каким бы образом вы ни вошли, добро пожаловать, — улыбнулся доктор Поро, протягивая ему руку.
Но Артур резко повернулся к хозяину.
— Хотел бы я знать, что заставило вас обратиться к этим наукам. Мне казалось, что ваша медицинская профессия защищает вас от интереса ко всяческим суевериям.
Поро пожал плечами.
— Я всегда интересовался странностями человеческого разума. Когда-то прочел много философских и других научных трудов, и тогда понял, что ничего очевидного нет. Некоторые под впечатлением достижений науки считают человека всемогущим, но я имел время убедиться в ограниченности его возможностей. С самого начала цивилизации перед человеком стояли проблемы всего сущего, но он и теперь так же далек от их решения, как и прежде. Человек ничего не может постичь, поскольку для него единственным средством познания являются органы чувств, а они весьма ненадежны. Есть только один предмет, о котором индивидуум может судить со всей определенностью, — это его собственный мозг, но даже здесь все окутано мраком неизвестности. Полагаю, что мы всегда будем невежественны во многих вопросах, о которых нам подобает знать, и поэтому не хочу посвящать себя их изучению. Предпочитаю отложить их в сторону и, поскольку истину познать невозможно, заниматься только пустяками.
— Я не согласен с вашей точкой зрения, — заявил Артур.
— Но я не уверен, что это пустяки, — задумчиво продолжал француз. Он взглянул на Артура с иронией. — Вы ведь не захотите, чтобы я вам лгал, если обещаю говорить правду?
— Конечно, нет.
— Тогда позволю себе рассказать об одном случае, который приключился со мной в Александрии. Насколько я могу судить, его нельзя объяснить ни одним из законов, известных науке. Только прошу вас не считать, что я умышленно вас обманываю.
И он заговорил тоном, не оставляющим сомнений в достоверности его слов. Даже Артуру стало ясно, что доктор описывал все так, как это произошло.
— Я часто слышал о некоем шейхе, который мог с помощью магического зеркала показывать мертвых или пропавших людей, и знакомый араб нередко уговаривал меня прийти посмотреть на него. Я же считал это неинтересным. Но, наконец, настал момент, когда у меня появилась необходимость обратиться к нему. Моя бедная матушка была старой женщиной, вдовой, и я много недель не получал от нее вестей. Сам часто ей писал, но ответа не приходило. Я очень волновался и решил, что не будет особого вреда, если встречусь с тем шейхом: в конце концов, вдруг да обладает он властью, которую ему приписывают. Мой знакомец, работавший переводчиком во французском консульстве, как-то вечером привел его ко мне. Шейх был красивым, высоким и полным человеком, светлокожим, с темно-каштановой бородкой. Одет он был бедно, но, будучи потомком Пророка, носил зеленый тюрбан. Держался приветливо и спокойно. Я спросил его, кто из людей обладает способностью видеть в магическом зеркале? Он ответил: это может быть мальчик, не достигший половой зрелости, девственница, черная рабыня и беременная женщина. Что бы убедиться в отсутствии сговора, я послал своего слугу к одному близкому другу и попросил, чтобы тот прислал ко мне сына. Пока мы ждали, я под руководством мага приготовил семена ладана, кориандра и жаровню с древесным углем. Тем временем шейх писал формулы заклинаний на шести листах бумаги. Когда пришел мальчик, колдун бросил ладан и один из листов на жаровню, затем взял правую руку мальчика и начертал на его ладони квадрат и какие-то мистические знаки. В центр квадрата он капнул немного черной жидкости, получившейся на жаровне от сгоревшей бумаги и ладана. И велел мальчику, не поднимая головы, внимательно вглядываться в лужицу. Пары ладана заполнили комнату. Колдун стал неразборчиво бормотать арабские слова, а потом обратился к мальчику.
«Видишь ли ты что-нибудь в своей горсти?» — «Нет», — ответил мальчик.
Но спустя минуту он испуганно задрожал.
«Я вижу человека, подметающего землю», — начал он. — «Когда закончит подметать, скажи мне», — приказал шейх. — «Он кончил», — через некоторое время сообщил мальчик. Колдун обернулся ко мне и спросил, что бы я хотел узнать, кого должен мальчик увидеть в зеркале? — «Я хочу знать о вдове Жанн- Мари Поро». Колдун положил в жаровню второй и третий лист бумаги, добавил свежего ладана. Глазам стало больно от паров. Мальчик заговорил. «Я вижу старую женщину, лежащую на кровати. На ней черное платье и на голове маленькая белая шапочка. У нее морщинистое лицо, глаза закрыты. Подбородок подвязан лентой. Кровать стоит в нише. Напротив закрытые ставни».
Мальчик описывал комнату матери в Бретани, ее кровать, а белая шапочка — это чепчик, который она всегда носила. Если она лежала в черном платье с подвязанным подбородком, это могло означать лишь одно… «Что он еще видит?» — спросил я колдуна. Он повторил мой вопрос, и вскоре мальчик заговорил снова.
«Я вижу, как в комнату вошло четверо человек, несущих длинный ящик. И плачущих женщин. На них тоже белые шапочки и черные платья. Вижу человека в белом халате с длинным крестом в руках и маленького мальчика в красном до пола одеянии. Мужчины снимают шапки, и все опускаются на колени».
«Не хочу больше слушать, — сказал я. — Достаточно».
Стало ясно — мать умерла. Вскоре пришло письмо от священника моей родной деревни. Люди похоронили мать в тот самый день, когда мальчик видел это в зеркале черной лужицы на своей ладони.
Доктор Поро провел рукой, по глазам. Все молчали.
— Что вы на это скажете? — наконец спросил мистер Хаддо.
— Ничего, — ответил Артур.
Хаддо бросил на него молниеносный взгляд, который, казалось, пронзал насквозь.
— Вы что-нибудь слышали об Элифасе Леви? — спросил он. — Это самый известный из оккультистов нового времени. Говорят, в области черной магии он знал больше, чем любой другой ее адепт со времен божественного Парацельса.
— Однажды я встречался с ним, — перебил его доктор Поро. — Невозможно представить себе человека, менее похожего на чародея. Его глаза светились добродушием, большущая седая борода прикрывала почти половину груди. Он был низенький и толстый.
— Очевидно, занятие черной магией располагает к полноте, — ледяным голосом процедил Артур.
Сюзи заметила: и на этот раз Оливер Хаддо не подал вида, что насмешка задела его. Немигающие глаза остановились на Артуре без всякого выражения.
— Настоящее имя Леви было Альфонс-Луи-Констан, но он по причинам, понятным романтическому уму, взял себе псевдоним, под которым и стал известным. Отец его был сапожником, Леви же собирался стать служителем церкви, но влюбился в некую девицу и женился на ней. Брак не принес счастья. Беднягу постигла печальная судьба, бывавшая уделом и более великих людей, — жена вскоре покинула семейный очаг с любовником. Чтобы утешиться, он начал серьезно заниматься оккультными науками и через некоторое время опубликовал множество работ по всем разделам магии.
— Я уверена, что мистер Хаддо собирается поведать нам что-нибудь очень интересное о нем, — сказала Сюзи.
— Я просто хотел бы рассказать, как ему удалось вызвать в Лондоне дух Аполлония Тианского.
Сюзи поудобнее устроилась в кресле и закурила.
— Он отправился в Англию весной 1856 года, чтобы избавиться от внутренней тревоги и без остатка посвятить себя занятиям магией. У него были рекомендательные письма к различным влиятельным особам, занимающимся вопросами сверхъестественного, но он считал, что они мало интересны и безразлично относятся к чистой науке. Решил самостоятельно погрузиться в изучение великой Кабалы. Однажды, возвратясь в свой отель, Леви нашел в комнате записку, на крошечном листке бумаги карандашом было выведено: «Другая половина карты будет вручена вам завтра в три часа пополудни перед Вестминстерским Аббатством». Рядом лежала половинка карты. Он сразу узнал на ней часть Соломоновой печати. На следующий день, придя в назначенное место со своей половинкой, он увидел там экипаж с баронской короной на дверце. К нему подошел лакей и, сделав знак, открыл дверь кареты. Внутри сидела леди в
