зажгла спичку.
Маргарет стало безумно стыдно. Ей, правдивой по натуре, невыносимо было сознание того, что она с такой легкостью солгала лучшей подруге. И заставило ее сделать это нечто, чего она сама не могла себе объяснить. Она многое отдала бы, чтобы признаться в своей лжи, но мужества не хватало. Тяжко было думать, что злоупотребляет абсолютным доверием Сюзи, но если бы она сообщила ей о визите Оливера Хаддо, это повлекло бы дальнейшие расспросы и пришлось бы признаться в необъяснимом страхе, который она испытала. Сюзи подумала бы, уж не сошла ли она с ума…
Постучали в дверь, и Маргарет, все еще безумно волнуясь, едва сдержала крик ужаса. Ей почудилось, что вернулся Хаддо. Но это был Артур Бардон. Она приветствовала жениха с бурной радостью, несвойственной ей. Обычно она была куда сдержанней. Кроме того, ее охватила крайняя слабость, даже физическая усталость, будто она вернулась из длительного путешествия. Напряжение дошло до предела.
Сюзи и Артур завели беседу об обыденных вещах. Маргарет старалась участвовать в ней, но голос звучал неестественно, казалось, что Артур смотрит на нее с удивлением. В конце концов она не сумела сдержаться и неожиданно вновь расплакалась. Артур нежно обнял ее, не понимая, в чем дело. Он пытался успокоить девушку, а та рыдала, не в силах остановиться, припав к нему на грудь и как бы умоляя о защите.
— Ничего страшного, — проговорила она наконец сквозь слезы. — Не знаю, что со мной. Просто волнуюсь и боюсь чего-то.
Артур подумал, что у женщин частенько бывает то, что он называл старомодным словом истерика, и не придал особого значения этому взрыву неуравновешенности. Он утешал невесту, как ребенка.
— О, не оставляй меня, Артур! Я так боюсь, как бы не произошло что-то ужасное. И мне так нужна твоя сила. Обещай, что ты никогда не оставишь меня!
Артур засмеялся, целуя ее мокрые от слез глаза, и она попыталась улыбнуться.
— Почему мы не можем пожениться сейчас же? — спросила она. — Я больше не хочу ждать. Я не буду чувствовать себя в безопасности, пока не стану твоей женой.
Он стал ласково успокаивать ее: ведь они поженятся через несколько недель. Свадьбу нельзя ускорить: и дом их еще не готов, и нужно время, чтобы пошить подвенечное платье. Она же сама назначила день свадьбы.
Маргарет молча слушала. То, что он говорил, было разумно, и она не знала, как его убедить. Даже если бы она рассказала все, что произошло, он не поверил: подумал бы, что просто разыгралось болезненное воображение.
— Если со мной что-нибудь случится, — проговорила она, не спуская с жениха темных затравленных глаз раненого зверька, — ты будешь виноват.
— Обещаю тебе — ничего не случится.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Маргарет провела бессонную ночь и на следующий день тоже не смогла с обычным спокойствием заниматься делами. Попыталась было найти естественное объяснение тому, что произошло накануне. Телеграмма, полученная Сюзи, указывала на определенный план со стороны Хаддо и на то, что его внезапная «болезнь» была ничем иным как трюком, с помощью которого он намеревался проникнуть в их студию. Попав туда, Хаддо воспользовался ее сочувствием для того, чтобы подвергнуть ее, Маргарет, своей гипнотической власти, и все, что она пережила, было лишь внушением его сладострастного воображения. Но, хотя она старалась убедить себя в том, что, сыграв с ней злую шутку, Хаддо подло воспользовался ее состраданием, она не могла испытывать к нему гнев. Ее презрение, ее крайнее отвращение были смешаны с чувством, вызывающим растерянность и тревогу. Она никак не могла выбросить этого человека из головы.
Его слова и ее видения в тот день все больше занимали разум. Будто в сердце проклюнулся сорняк, и все шире расползались там отравленные отростки-щупальца, опутывавшие все ее тело. Работа не могла отвлечь, беседы с друзьями, учеба, искусство — оставляли равнодушной, и между ней и всем происходящим вырастала вызывающе яркая, необъятная фигура Оливера Хаддо. Она боялась его больше, чем раньше, но странным образом уже не испытывала физического отвращения, которое до того времени преобладало над всеми другими чувствами. Хотя и повторяла себе, что никогда больше не хочет его видеть, но с трудом подавляла властное желание бежать к нему. У нее отняли волю, она превратилась в автомат. Билась, как птица, попавшая в силки, но только ломала крылья и в глубине души смутно сознавала, что не собирается сопротивляться. Он оставил свой адрес. Значит, был твердо уверен: она им воспользуется. Маргарет не могла понять, почему ее так тянуло к нему. Ведь ей нечего было сказать Хаддо. Она знала только одно: должна идти — и все. Несколько дней тому назад она видела «Федру» Расина и внезапно почувствовала все муки, которые испытывала афинская царица: несчастная тоже напрасно сопротивлялась яду, впрыснутому ей в вены бессмертными богами. В отчаянии Маргарет вопрошала себя, не во власти ли она злых чар, и готова была поверить могуществу Хаддо. Можно было бы обратиться за помощью к Артуру или Сюзи, но что-то, она не понимала, что именно, мешало ей. Наконец, доведенная почти до безумия, девушка решила поговорить с доктором Поро. Уж он-то, по крайней мере, поймет ее. Не теряя ни минуты, Маргарет поспешила к нему. Ей сказали, что его нет дома. Сердце упало, показалось, что исчезла последняя надежда. Она почувствовала себя утопающей, выброшенной на скалы — волны бьют обессилевшее тело и злобно хлещут по кровоточащим рукам, будто хотят оторвать их от спасительных камней.
Вместо того, чтобы отправиться на этюды, которые были назначены на шесть часов вечера, она поспешила по адресу, оставленному Хаддо. Пробиралась по шумным улицам, крадучись, словно боялась, что кто-нибудь увидит, и сердце ее замирало от волнения. Всем своим существом противилась она этому желанию, отчаянно старалась повернуть назад, но все шла и шла. Вбежала на третий этаж, постучала в дверь. Ясно помнила все его указания. Через минуту перед ней стоял Оливер Хаддо. И как будто не удивился, увидев девушку. Она смешалась, осознав, что у нее нет ни малейшего предлога, чтобы объяснить свой визит, но его слова избавили от объяснений.
— Я ждал вас, — сказал он, пропуская ее в гостиную.
Квартира в меблирашках, тяжелые шторы, массивная старая мебель — неподходящее жилище для такого человека, как он. Обстановка столь обыденная, будто нарочно подчеркивающая его необычность.
Полное отсутствие комфорта говорило о безразличии к материальным благам и удобствам. Он осторожно двигался среди громоздких вещей. Здесь его тучность казалась особенно заметной. Маргарет ощутила тот же пряный запах, который ассоциировался в ее памяти с видениями восточных оазисов.
Предложив стул, Хаддо заговорил с гостьей так, будто они были давними знакомцами, между которыми никогда ничего не происходило. Наконец Маргарет собрала в кулак все свое мужество.
— Зачем вы заставили меня прийти сюда? — резко спросила она.
— Вы оказываете мне честь, приписывая моей особе такую замечательную власть, — улыбнулся он.
— Вы знали, что я приду.
— Знал.
— Чем провинилась я перед вами? За что вы делаете меня такой несчастной? Я хочу, чтобы вы оставили меня в покое.
— Не стану задерживать, если вы пожелаете уйти. Я не причинил вам никакого вреда. Двери открыты.
Она молчала. Сердце колотилось так, что отдавало в висках. Она знала, что не захочет уйти. Что-то притягивало ее к нему, и она не могла сопротивляться. Странное чувство начало овладевать ею, разливаясь по всему телу: страх не прошел, но ей вдруг стало удивительно хорошо.
Хаддо заговорил тем тихим голосом, от которого вибрировала каждая клеточка ее тела. Теперь он
