убийство…
Я улыбнулся, заметив, как у Клэр изменилось лицо. Зато все остальные тут же подались вперед, точно мопсы, ожидающие, когда им в миску положат корм.
— Так что, друзья, — добавил я, — сразу прошу меня простить. А то вы еще подумаете, что я только подобными вещами и занимаюсь.
6
Он называет ее миссис Беби-Блю. Она считает себя художницей. Выглядит она действительно как художница: белокурые, несколько мышиного оттенка волосы артистично взъерошены, джемперы вечно заляпаны краской; она любит носить длинные нитки бус и зажигать ароматизированные свечи — по ее мнению, это способствует творческому процессу (к тому же спасает от запаха красок).
Ну, успехи-то у нее не то чтобы очень. Всю свою творческую страсть и активность она вложила в воспитание дочери. Ребенок — это ведь тоже произведение искусства, а ее ребенок, по ее мнению, поистине идеален; идеален, талантлив и добр…
Уже давно Голубоглазый издали наблюдает за этой девочкой. И думает: как же она красива со своей аккуратной короткой стрижкой, со своей белой кожей — белой, как очищенные ядра миндаля, — как ей идет это маленькое красное пальтишко с остроконечным капюшоном. И она совсем не похожа на мать. Все в ней особенное. И вообще — у нее даже имя красивое. Ее имя пахнет розами.
А вот ее мать как раз воплощает все то, чего он больше всего не любит. Непостоянная, претенциозная. Типичная паразитка, выжимающая все соки из собственной дочери. Она и существует-то исключительно благодаря ей, крадет ее жизнь, съедает ее, вынашивая честолюбивые планы…
Голубоглазый презирает эту женщину. Сколько же зла она совершила, сколько горя принесла ему, им обоим! Интересно, будет ли кто-нибудь горевать о ней, если она исчезнет?
Учитывая все случившееся, видимо, нет. Да и мир без нее стал бы чище.
Чище. Чистильщик. Какое чудесное слово. В голубых тонах. Оно раскрывает смысл того, что он, Голубоглазый, делает, что он собой представляет и чего в скором будущем достигнет. И все это заключено в одном понятии: он — чистильщик этого мира.
Идеальное убийство совершается в четыре стадии. Стадия первая очевидна. Стадия вторая требует времени. Стадия третья вызывает определенные затруднения, но он уже к этому привык. Все-таки пять убийств, считая Дизеля-Блю. И он думает: можно ли меня называть серийным убийцей или еще нужно отточить свой стиль?
Стиль для Голубоглазого очень важен. Ему надо чувствовать, что в его действиях есть поэзия, есть великая цель. Ему бы хотелось совершить что-нибудь более сложное, даже прихотливое, может, расчленить труп или отсечь голову — что-нибудь драматичное, эксцентричное и странное. Чтобы заставить их всех дрожать от ужаса, чтобы сразу выделиться на общем сером фоне. А впрочем, гораздо важнее другое его желание — желание смотреть, как она умирает, видеть выражение ее лица, заставить ее хотя бы перед смертью понять, кто он…
Благодаря своим постоянным наблюдениям он знает, что, оставаясь дома одна, миссис Беби-Блю любит подолгу принимать ванну. Она не меньше часа мокнет в ванне, читая журналы — он видел оставшиеся от воды пятна на стопках макулатуры, которую она выносит на помойку. Он видел мерцание ароматических свечей в окне ванной, покрытом морозными узорами, чуял запах ее геля для душа и увлажняющего молочка для тела в той воде, что из ванны устремлялась в сливную решетку. Время, когда Беби-Блю принимает ванну, для нее священно. Она не отвечает на телефонные звонки и не открывает дверь, даже если упорно звонят. Это ему точно известно — он попробовал ей звонить. И дверь оказалась незапертой…
Итак, он ждет в саду. Наблюдает за домом, зная, что вскоре засияют свечи и зашумит вода в трубах. Дождавшись, когда миссис Беби-Блю опустится в теплую воду, он совершенно неслышно входит в дом.
Интерьер там полностью изменен. На стенах новые картины, в основном абстракции, в холле на полу — аксминстерский ковер в алых и коричневых тонах.
Аксминстер. Акс. Минстер. Красное слово. Интересно, что оно означает? Если «акс» (axe) — «топор», то, может, это «тот, кто убивает топором»? Но «минстер» (minster) — «церковь». Значит, убийство в церкви? Эти мысли на какое-то время отвлекают его, вызывая внезапное головокружение и слабость, и сразу же во рту появляется тот жуткий вкус — фруктовый, сладкий, чуть гнилостный, возвещающий приближение знакомых головных болей. Голубоглазый старается сосредоточиться на синем цвете — только он способен его утешить и успокоить. Синий цвет — точно уютный спасительный плед, за которым он каждый раз тянется, если чувствует себя одиноким или испуганным. И он закрывает глаза, стискивает кулаки и думает: «Я ни в чем не виноват».
Когда же он снова открывает глаза, то обнаруживает, что противный вкус и головная боль исчезли. Он снова озирается, оглядывая безмолвный дом. Да нет, в основном все так, как ему и помнилось. Тот же резкий запах скипидара, те же фарфоровые куколки, так и не выброшенные, сидят за стеклом в гостиной, изумленно тараща глаза, и выглядят в своих поблекших браслетах и кружевах довольно зловеще.
Ванная комната выложена плиткой. Цвета — аквамарин и белый. Миссис Б. сидит в воде с закрытыми глазами, расслабившись и откинув назад голову. Но лицо у нее почему-то бирюзового цвета — понятно, какая-то маска красоты. На полу валяется журнал «Вог». Пахнет земляникой. Миссис Б. любит всякие отдушки для ванны, от которых у нее на коже остается странный блестящий слой вроде звездной пыли.
Stellatio — акт непреднамеренного нанесения такой сияющей звездной пыли на тело другого человека без его ведома и согласия.
Stellata — крошечные блестки, которые прилипают к волосам и коже, так что и через три месяца он еще обнаруживает их у себя в доме, азбукой Морзе отстукивающих информацию о его виновности.
Он безмолвно созерцает миссис Б. «Сейчас можно», — говорит он себе. Но порой потребность оказаться замеченным так сильна, что он не выдерживает, и, потом, ему действительно хочется увидеть ее глаза. И то, с каким выражением она посмотрит на него. Он еще мгновение медлит, и тут, словно что-то почувствовав, она оживает и поворачивается к нему. В ее широко открытых глазах сначала нет ни капли испуга, только безмерное удивление, такое же, как и в глазах фарфоровых кукол, сидящих на полке в гостиной; затем она резко садится, и волны, поднявшиеся в ванне от этого рывка, сбивают ее, делая тяжелой, медлительной, неповоротливой, и запах земляники внезапно становится ошеломляюще сильным. Сверкающая вода плещет Голубоглазому прямо в лицо; он наклоняется, почти ныряя в ванну, а она беспомощно отталкивает его, бьет кулаками, и тогда он хватает ее за покрытые мыльной пеной волосы и толкает под воду…
Оказывается, это совсем нетрудно. И все-таки ему неприятно, что в ванной такой беспорядок, а эта женщина вся покрыта какой-то сияющей дрянью, от которой теперь и у него блестит кожа. Аромат синтетической земляники усиливается. Миссис Б. хрипит и сопротивляется, придавленная его весом, но сила тяжести действует против нее, и масса воды удерживает ее на дне.
Голубоглазый выжидает несколько минут, вспоминая розовые вафли из жестяной банки с надписью «Фэмили секл», и еще один запах всплывает в памяти голубоватым светом молнии — запах череды слов: вафли, причастие, Святой Дух. Только после этого он позволяет себе расслабиться, ждет, когда успокоится дыхание, и аккуратно, методично принимается за уборку.
