— И?..
— Просто прогресс, — смиренно пробормотала Шарлотта.
Роуз ничего не ответила и яростно набросилась на свою лазанью.
Примерно через минуту она вдруг сказала:
— Словари. Как ты думаешь, какой самый лучший?
— Словари? — радостно подхватила Шарлотта. — Некоторые считают, что Чеймберса, но я думаю — «Краткий Оксфорд».
В книжном магазине очень много словарей. Целая полка. Роуз и Антон курсируют вдоль нее, вынимая то один, то другой.
— Этот слишком тяжелый, — говорит Роуз. — Неудобно таскать.
— Таскать? — переспрашивает Антон. — Это я, кажется, знаю. Это значит «носить», да? Мне действительно очень нужен словарь.
— Может, вот этот? — Роуз почти выбрала, и они вместе склоняются над словарем.
— Я попробую что-нибудь найти, — предлагает Антон. — Скажите мне слово, какое я не знаю.
— Господи, что бы придумать?.. Харизматичный!
— Как это пишут? — Антон переворачивает страницы. — Да. Вот оно. — Он принялся с трудом продираться сквозь дебри букв: — «Харизма — особые личные качества, позволяющие человеку производить впечатление и влиять на большинство сограждан». Буду говорить своему мастеру: «Как жаль, что вы не сильно харизматичный».
Оба смеются. Кто-то, проходя, оглядывается на них. Что же такого веселого может быть в словаре?
Роуз понимает, что теперь станет относиться к словарям совсем по-другому. Теперь они всегда будут для нее чем-то волшебным, священным, значительным, тайным. Теперь это не просто словари, они — вот это мгновение, он, она, здесь, сейчас, вместе. Это «здесь и сейчас» теперь навсегда будет для нее связано с Коллинзом, Чеймберсом и «Кратким Оксфордом».
Шарлотта недовольна Генри Джеймсом. Вернее, она находит, что его сложные построения — это слишком для теплого дня в саду. Переходите к сути, хватит громоздить одно на другое. Очередное описание, новая цветистая фраза. Да, Шарлотта знала, что все это сложный, запутанный, интригующий процесс, настоящий лабиринт, но сегодня не способна была это воспринять.
Она отложила «Что знала Мейзи», взяла чашку чая, принесенную предупредительным Джерри. Он в сарае, возится с тем самым столом. Шарлотте слышно, как зять работает. А еще у него было включено радио — передают репортаж об игре в крикет.
Роуз куда-то умчалась с утра, очень озабоченная, сказала, что ей надо сделать кое-какие покупки.
Шарлотта вздохнула, ее захлестнула волна недовольства.
«Когда же я смогу пойти куда-нибудь в субботу утром или в какой-нибудь другой день? — думала она. — Жутко надоело прыгать на костылях. Как хорошо выйти, дошагать до автобусной остановки, ни на секунду не задумываясь, отправиться в парк, в город, в Королевскую академию или в галерею Тейт. Когда же я перестану быть такой зависимой, связанной по рукам и ногам, прикованной к одному месту?
Хватит бередить рану. С бедром гораздо лучше, ты это прекрасно знаешь. Уже добираешься до ворот без костылей, завтра попробуешь сходить в магазинчик на углу».
— Только не «Старбакс»! — говорит Антон. — Идем куда-то еще, хорошо? Может, вот это? Что вы скажете?
— «Эйфория». Странное название для кафе-кондитерской. Эйфория — это значит… ну, когда вы в приподнятом настроении, испытываете… счастье.
— Тогда я думаю, что это правильное место. — Он поворачивается к ней и улыбается.
Эта улыбка! Антон поддерживает свою спутницу под локоть на довольно крутых ступеньках. Они стоят у прилавка и смотрят на яблочный пирог, шоколадный торт, пирожные с клубникой и сливками, шоколадные эклеры.
— Капучино, пожалуйста, — говорит Роуз. — И… нет, нельзя. Я и так толстая.
— Вы не толстая. Я беру пирожные с клубникой и сливками.
— Ладно, хорошо. Они так соблазнительны, что невозможно удержаться.
Усевшись за столик, он достает из рюкзака словарь.
— Как вы сказали: «соблаз…нительны»?
— Нет уж! — протестует Роуз. — Если вы намерены погружаться в словарь всякий раз, как я открою рот, мы больше никогда не сможем поговорить.
— Хорошо. — Антон кладет словарь обратно в рюкзак. — Тогда погружаюсь в клубнику и сливки. Это лучший способ поговорить? Разговорный. Видите, я выучил слово «разговорный».
— Пригодится.
— Я учусь у ребят. В квартире, вечером. Они рассказывают, что такое разговорная речь. Что говорят на улице. В основном плохие слова. Неприличные. Но теперь я умею сказать «за тебя, друг» и «увидимся».
— Да, вы далеко ушли от «Диких вещей» и «Паутины Шарлотты», — улыбается Роуз.
— Детская книга, кроссворд, газета, реклама, слова моего племянника… Я учусь во всех местах.
— Повсюду, — поправляет она. — Это разговорное слово, причем вполне приличное.
— Спасибо. Я должен составлять список, вернее два: приличное и неприличное.
— Я составляла списки слов, когда мне было четырнадцать. Я помню: новые слова, взрослые слова, слова, чтобы повоображать.
— Какие это слова?
— Я вам не скажу, — отвечает Роуз. — А то опять появится словарь. Просто мне хотелось произвести впечатление на родителей. А это нелегко, если ты дочь учителей.
— Ваша мама — такая умная учитель. Она учит, а ты не замечаешь, что учишься.
— Учительница, — поправляет она. — Ой, послушайте, но ведь и я учу вас.
Он смеется:
— Вы должны. Я бы делал то же, если вы пробовали говорить на моем языке.
Она вздыхает:
— Вам не кажется… Вам не кажется иногда, что между нами как будто стена, потому что вы не говорите на моем языке, не думаете на нем?
Он смотрит на нее внимательным и долгим взглядом.
— Нет. Нет стены. Где стена?
В сарае все стихло. Вдруг появился Джерри, и вид у него был безутешный.
— Я сделал глупость. Испортил хороший кусок дерева. Ошибся в расчетах.
— Какая досада! Выпей еще чаю, чтобы успокоиться. Да и я бы не отказалась.
Он ушел, потом вернулся с чаем, сел рядом с ней, взял в руки Генри Джеймса.
— Боюсь, совсем не читал его.
— А я пристрастилась, — сказала Шарлотта. — Иногда отхожу, потом снова возвращаюсь. Сегодня почему-то он у меня не идет. Вот что интересно. Отношения с книгой, с ее автором иногда похожи на те, что возникают с людьми в реальной жизни, с друзьями, например.
Она подумала о приятелях Джерри, с которыми была знакома. Алан — с ним зять иногда играл в сквош. Билл, которого он подвозил на спевки хора. Временами заходил еще один однокурсник.
— С друзьями… — Джерри задумался. — У меня они все те же.
— Это делает тебе честь. А мои дружеские чувства нарастали и убывали. Вот сейчас я ощущаю себя виноватой, держу на почтительном расстоянии свою старую подругу.
— У меня их немного, — сказал Джерри. — Вот Роуз — другое дело… Она все время то по телефону с кем-то разговаривает, то встречается с кем-нибудь.
