— Таковы женщины, — отозвалась Шарлотта. — Мы больше нуждаемся в откровенности, все рассказываем, делимся одна с другой. Мы любим дружить. Мужчины тоже, но как-то по-другому.
У Джерри сделался встревоженный вид, как будто он вступил на опасную территорию.
— Возможно, вы правы.
— Вот о чем вы разговариваете… с Аланом, например, или с Биллом?
— А-а, да не знаю… — Последовало явное замешательство. — Текущие дела, всякое такое. О работе иногда. О крикете, если в это время играют.
— Вот именно. Конкретные темы. Практические. Мужчины серьезнее женщин. Дамские разговоры довольно беспорядочны и куда более доверительны.
— Это касается некоторых мужчин, — уточнил Джерри. — И далеко не всех женщин.
— Конечно! Слишком грубое деление. Карикатура. Но все же что-то в этом есть.
— Беспорядочны…
— Да, разговор ради разговора. Непродуманный.
— Очень многие мужчины, которых я знаю…
Шарлотта засмеялась:
— По-моему, я завела тебя, Джерри. Ну что ж, ты хотя бы отвлекся от плотницкого дела. И все это получилось из-за Генри Джеймса.
Он снова взял книгу в руки.
— Кто такая Мейзи?
— Девочка. А что она там знала… или не знала — это приманка. Мне никогда не удавалось это вычислить. Может быть, потому и возвращаешься вновь и вновь к этой книге.
Он искоса посмотрел на нее:
— Так что вы тоже иногда не прочь вернуться к старым друзьям?
— Туше?, — смеется Шарлотта. — Молодец! А если я попрошу еще чая, это будет разгул, как ты считаешь?
Джерри протянул руку, чтобы взять ее чашку.
— Ни в чем себе не отказывайте. — Он снова искоса взглянул на нее и усмехнулся. — Тогда мы сможем продолжить этот беспорядочный разговор.
Роуз и Антон идут к метро. Она замедляет шаг, когда они проходят сквериком, где стоят скамейки.
— Остановимся на пару минут?
— Вы устали.
— Нет, просто… Ведь нет никакой спешки.
Они сели.
— Сегодня погружаюсь в словарь, — говорит он. — Мой племянник и ребята, они погружаются в пиво и разговорную речь. А я учу важные слова.
— Будут над вами смеяться?
— Конечно. Но смеяться… добро — я же дядя. Я делаю, что дядя делает, например читаю книги, теперь покупаю словарь. Они ко мне… как это?..
— Снисходительны, — подсказывает Роуз. — Нет! — решительно пресекает она его поползновение. — Только не смотреть в словарь!
— Тогда потом смотреть. Потом смотрю это слово и думаю о… сейчас. О вас.
— Да, — говорит она. — Да, я тоже буду думать. — Роуз отворачивается.
Он кладет руку на ее колено и тут же убирает ее. Несколько мгновений они сидят молча.
— День кончается. Как это? Дело… к вечеру? — говорит он. — Теперь не люблю это время, когда день кончается. Плохое время.
— Но мы хорошо провели этот день.
— Мы очень хорошо провели этот день.
— Когда-нибудь еще мы могли бы… — продолжает она.
— У нас может быть еще один день?
— Да, — отвечает она. — Да.
Позже, в пустыне бессонной ночи, Роуз думает: «А может быть у человека еще одна жизнь? Могла бы? Не думай об этом. Не надо».
14
Джереми подгадал так, чтобы прийти в ресторан первым. Он хотел уже сидеть за столиком и смотреть на дверь, когда Стелла войдет. Вскочить, ждать ее стоя и выглядеть при этом взволнованным и радостным. Джереми тщательно выбрал ресторан: итальянское заведение с ненавязчивой музыкой и уютными полутемными уголками. Ресторан для ухаживаний. Как-то раз он водил сюда Мэрион, в самом начале знакомства. Ей тут не понравилось — что-то не то с декором.
Он видел, как Стелла входит, отдает пальто, осматривается. Какая она хорошенькая! Никогда раньше не видел этого платья — великолепный цвет, и так идет ей.
Она подошла.
— Здравствуй.
Стелла не сделала ни малейшего движения, которое можно было бы истолковать как готовность к поцелую, так что и он не стал предпринимать попыток коснуться губами щеки, просто улыбнулся и отодвинул ее стул.
— Стелла… Это чудесно, что ты пришла.
Они обсудили меню.
— Fritto di mare? Ты всегда любила дары моря. Я подумал, не заказать ли нам бутылочку? Фраскати?.. Или ты предпочитаешь красное вино?
В ожидании заказа они разговаривают о девочках. Стелла держится напряженно, осторожно, скрытно. Однако ему удается вызвать у нее улыбку семейной шуткой о пристрастии Дейзи к шопингу.
Еда. Фраскати. Стелла начала оттаивать. Он рассказал о нескольких экстравагантных клиентах. История о женщине, коллекционирующей винтажные шезлонги, вызвала ее смех. Еще Джереми рассказал ей о распродаже в том шропширском особняке, о портьерах от Уильяма Морриса, из-за которых он вступил в бой с одной непримиримой дамой. Разумеется, о том, что его сопровождала Мэрион, Джереми упоминать не стал.
— Я твердо решил, что не отдам их этой старой карге. Я давно ее знаю — настоящая паучиха, а портьеры были прекрасные, они слишком хороши для нее. Тебе всегда нравился Уильям Моррис, правда, дорогая?
Она что-то отвечала, явно оттаяв, сама рассказала пару забавных историй. У них получилось что-то вроде диалога. Вопрос возможного — а вдруг все-таки реального? — примирения не затрагивался. Но и о разводе они тоже не говорили. Просто с удовольствием обедали в обществе друг друга. Возможно, случайному наблюдателю они показались бы любовниками. Один раз он даже взял ее за руку, и она не отняла ее, то есть убрала, но не сразу.
В конце, уже когда он оплатил счет и они надели пальто, Джереми сказал:
— Дорогая, может, нам попробовать начать сначала?
Она смотрела в сторону, теребя пуговицу на пальто.
— Только чтобы Джилл не знала… И мистер Ньюсом.
Джереми едва удержался, чтобы не сказать: «Это не их собачье дело», но удержался и только кивнул:
— Конечно. Это между нами. Тобой и мной.
И началось. Телефонные звонки украдкой. Переписка. Однажды они прогуливались вдоль реки, взявшись за руки, и он поцеловал ее на набережной. Но о будущем муж и жена по-прежнему не говорили. Отлично, будем действовать по обстоятельствам. А пока и в настоящем неплохо.
