такая юная и еще не повидала мир.
— Мам, неужели ты не можешь просто порадоваться за меня? Я его люблю.
— Дорогая, мне просто надо привыкнуть к этой мысли. Для меня это шок. Еще в Джорджии я видела, что между вами завязывалось нечто особенное, но брак?
Тогда, в Джорджии, он хотел, чтобы я стала его сабой… Но об этом я умолчу.
— Вы уже назначили дату свадьбы?
— Нет.
— Ах, если бы был жив твой отец, — шепчет мать с привычным драматизмом. Ой, нет… только не это. Не сейчас.
— Конечно, мама. Я бы тоже хотела на него посмотреть.
— Он только однажды держал тебя на руках и был так горд. Он сказал, что ты самая красивая девочка на свете.
В ее голосе звучит смертная тоска, она пересказывает семейную легенду… в который раз. Далее должна пролиться крупная слеза.
— Я знаю, мама.
— А потом он умер.
Она шмыгает носом, и я знаю, что эти слова всякий раз выбивают ее из колеи.
— Мама, — шепчу я, жалея, что не могу ее немедленно обнять и успокоить.
— Я старая дура, — бормочет она и опять шмыгает носом. — Конечно, дорогая, я счастлива за тебя. А Рэй знает? — добавляет она. Кажется, ее душевный покой уже восстановлен.
— Кристиан только что говорил с ним и просил моей руки.
— Ах, как это мило. — Она говорит это не без меланхолии, вероятно, делает над собой усилие.
— Да, они хорошо пообщались.
— Ана, дорогая, я очень люблю тебя. Я счастлива за тебя. И вы оба непременно должны приехать ко мне.
— Да, мама. Я тоже люблю тебя.
— Меня зовет Боб, я должна идти. Сообщи мне дату. Нам нужно все распланировать… А вы устроите грандиозную свадьбу?
Грандиозная свадьба, черт. Я даже не думала об этом. Грандиозная свадьба? Нет. Я не хочу грандиозной свадьбы.
— Я еще не знаю. Как только станет ясно, я позвоню.
— Хорошо. Будь осторожнее. Вам нужно пожить немного для себя… не спешить с детьми.
Дети! Ну вот, опять: прозрачный намек, что она родила меня так рано.
— Мама, я ведь не очень сильно разрушила твою жизнь, да?
Она охает.
— Нет-нет, Ана, никогда так не думай. Ты была самым лучшим, что когда-нибудь происходило со мной и твоим отцом. Ах, если бы он был жив! Он бы увидел, какая ты взрослая и уже выходишь замуж. — Она опять впадает в меланхолию.
— Мне бы тоже хотелось этого. — Я качаю головой, думая о своем мифическом отце. — Мам, ступай. Я скоро позвоню тебе.
— Я люблю тебя, дорогая.
— Я тебя тоже, мама. До свидания.
Кухня у Кристиана — просто мечта. Для человека, который ничего не смыслит в приготовлении пищи, тут есть, кажется, все. Я подозреваю, что миссис Джонс тоже любит готовить. Единственное, чего я не нашла, — высококачественного шоколада для глазировки.
Я оставляю две половинки торта остывать на решетке, хватаю сумку и заглядываю в кабинет Кристиана. Он сосредоточенно глядит на экран компьютера, но тут поднимает голову и улыбается.
— Я сейчас сбегаю в магазин и куплю кое-что нужное для торта.
— Хорошо. — Он хмурится.
— Что?
— Ты наденешь джинсы или еще что-нибудь?
Ну вот, начинается!
— Кристиан, зачем? Я и так нормально одета.
Он сумрачно смотрит на меня. Сейчас мы схлестнемся. А ведь сегодня он именинник. Я закатываю от досады глаза и чувствую себя непослушным подростком.
— Вот если бы мы были на пляже? — Я выбираю другую тактику.
— Но мы не на пляже.
— Ты бы возражал, если бы мы были на пляже?
Он на секунду задумался.
— Нет, — просто отвечает он.
Я опять закатываю глаза и улыбаюсь.
— Ну вот и представь себе, что мы там. Покеда.
Я поворачиваюсь и мчусь в фойе. Добегаю до лифта прежде, чем он успевает меня догнать. Дверцы закрываются, я машу ему и мило улыбаюсь, а он беспомощно смотрит — но, к счастью, с тенью улыбки. Он в отчаянии качает головой, и я его уже не вижу.
Эх, это было замечательно! Адреналин бурлит, а сердце грозит выскочить из груди. Но по мере того как лифт спускается, падает и мое настроение. Черт, что же я наделала?
Я дернула тигра за хвост. Он будет страшно злиться, когда я вернусь. Мое подсознание сердито смотрит на меня, сдвинув на нос очки-половинки, и держит в руке розгу. Черт. Я думаю о своем слишком небольшом опыте общения с мужчинами. Ведь я никогда прежде не жила с мужчиной — ну, если не считать Рэя, но он не в счет. Он мой отец… вернее, человек, которого я считаю своим отцом.
Теперь у меня есть Кристиан. По сути, он никогда ни с кем не жил. Надо спросить его об этом — если он еще будет разговаривать со мной.
Но я убеждена, что я всегда буду носить то, что мне нравится. Я помню его правила. Да, вероятно, для него это тяжело, но ведь он сам заплатил деньги за это платье. Значит, он должен был дать сотруднице из «Нейман» более четкие инструкции — ничего слишком короткого!
Но ведь юбка не такая и короткая? Я смотрю на свое отражение в огромном зеркале в вестибюле. Проклятье. Все-таки очень короткая. Но ведь я уже обозначила свою позицию. Несомненно, придется это расхлебывать. Интересно, что он придумает?.. Но прежде всего мне нужны наличные.
Я гляжу на чек, выданный мне банковским автоматом: 51 689 долларов 16 центов. Пятьдесят тысяч долларов лишние! «Анастейша, тебе нужно будет научиться быть богатой, если ты скажешь „да“». Вот и начало. Я беру свои жалкие пятьдесят долларов и иду за шоколадом.
Вернувшись, я иду прямо на кухню; меня переполняют тревожные ожидания. Кристиан все еще работает у себя. Господи, как долго. Я принимаю решение пойти к нему и разведать, насколько тяжела ситуация. Осторожно заглядываю в дверь. Он сидит у окна и говорит по телефону.
— А специалист по еврокоптеру прибудет днем в понедельник? Хорошо. Держи меня в курсе. Скажи им, что мне нужны их первые выводы вечером в понедельник либо утром во вторник.
Он нажимает на кнопку и крутится в кресле, но останавливает его, когда видит меня; на его лице бесстрастная маска.
— Привет, — шепчу я.
Он молчит, и у меня обрывается сердце. Я робко вхожу в кабинет, огибаю письменный стол и подхожу к нему. Он сидит и молчит, устремив на меня взгляд. Я стою перед ним и ощущаю в себе все пятьдесят
