получиться? Может, эти деревья остались от одного из миров, сотворенных Вороном до того, как он сделал наш мир?» Его сбил с мысли требовательный писк. Длинный Хвост, плававший у бока китовой туши и подлизывавший кровь, текшую из одной из ран на теле кита, явно хотел чего-то более питательного.
В лодке, Черный Медведь, пришедший в себя почти уже было утопленник, рассказывал:
– Когда я шел ко дну, глубоко на дне моря я увидел очень красивую женщину с длинными волосами. Ее волосы шевелились в воде, как водоросли. К ней подплывали киты, тюлени и косатки. Они казались маленькими рядом с ней, размером не больше, чем ее пальцы.
– А руки ее ты видел? – перебил Игрок в Шашки.
– Нет, руки она прятала в рукава кухлянки. Женщина увидела меня и улыбнулась, но тут меня за шиворот схватила огромная выдра, и потащила от нее, а за той выдрой плыла еще одна выдра поменьше.
– Так Защитник Выдр, он обращается в выдру под водой? – спросил Игрок в Шашки.
– Нет, – объяснил старый генен. – В мире духов он обращается в выдру. Пока инуа Черного Медведя определялась, отправляться ей за небо или обратно в его тело, Черный Медведь одновременно видел наш мир и мир духов, с Седной на дне моря.
С берега, незамеченные китоловами, за ними наблюдали двое, спрятавшись на вершине утеса в зарослях стланика. Один из них, помоложе и повеселее на вид, был снаряжен в доспехи из черепаховых панцирей. На голове молодого охотника сидел шлем из черненой меди, венчавшийся хохолком из тщательно подобранных орлиных перьев. Другой был почти наг, несмотря на холод, и держал в руках длинный лук. Его кожа была покрыта сложным переплетением узоров и местами раскрашена в синий и красный цвета, длинные черные волосы, подбритые на висках, заплетены в косу.
– Ты прав, Идущий в Собственной Тени, – сказал охотник в черепаховых доспехах, хлопнув рукой по обтянутой акульей кожей рукояти бронзового меча на поясе. – Это великий охотник и сильный шаман. Но поможет ли он разгадать загадку, которую не смог разгадать шаман клана черепахи?
– Ты не верил мне, Бегущий Быстрей Оленя, – напомнил его собеседник, казалось, совершенно не обращавший внимания на холодный влажный ветер, дувший с моря. – Ты смеялся, когда я тебе рассказал, что в одном стойбище два волшебника, один из которых может говорить с косатками, а другой – плавать под водой, как тюлень. Ты видел, как старый торговался с Великим Духом за душу утонувшего, и обменял ее на жертву своего дыхания?
– Так кого из них мы выберем?
– Зачем выбирать то, что не нужно выбирать? Великий Дух поможет решить, кто из них тебе поможет. Расскажи все-таки, что ты видел, когда шаман со змеей в волосах дал тебе грибов? Все духи собрались вокруг мертвого кита, они нас не подслушают.
– Ты знаешь, почему я к нему пошел. Два раза подряд на охоте промахнулся, оправлял оникс в серебро, рука соскользнула, вот такой, – воин показал кулак, – Вот такой кусок без единой жилки или включения разбил…
– Тебя кто-то заговорил, но ты не хотел, чтобы в нашем клане узнали, что ты ходил ко мне, и потому ты пошел к шаману-змееносцу, когда гостил в клане черепахи. Не самое мудрое решение, но что сделано, то сделано.
– Шаман достал грибы, разделил их на три части, две больших, одну маленькую, и сказал, что нам нужно вместе отправиться в путешествие по миру духов, чтоб найти, кто сделал заговор. Я съел часть грибов, он тоже, а маленькую кучку он дал змейке.
– И что ты увидел?
– В том-то и дело, что ничего! Темнота, пришел в себя, половиной лица не могу пошевелить, потом пол-луны так и ходил.
– Я помню. Змееносец, тот вообще чуть в мире духов не остался. Что же он тебе сказал?
– Он сказал, что это не совсем заговор. Кто-то использовал против нашего клана все наши же распри, воровство, и невыполненные обещания, и привязал их ко мне.
Лицо почти нагого потеряло всегдашнее мудро-беспристрастное выражение – он вытаращил глаза на собеседника, потом сделал несколько глубоких вздохов, пробормотал что-то, и, вновь озарившись вековым спокойствием, сказал:
– Это очень сильное колдовство. Чтоб с ним разобраться, лучше всего помогла бы старуха. Старуха была искусна в наговоре. Она могла одним взглядом сглазить куницу или куропатку так, что зверь или птица падала замертво. Еще она умела оборачиваться крапчатой нерпой и белым пушистым зверем. Не знаю только, куда делась.
– Умерла?
– Старого шамана спросишь, тоже, верно, скажет – умерла. Но эта старуха не могла просто так взять и умереть. Она была всегда, и всегда была старухой. Помнишь рассказ о старухе, которой ворон бросил песок в глаза, чтобы она устроила отлив?
– А потом он промыл ей глаза от песка, и она устроила прилив? Ну и что?
– Сдается мне, это и была та самая старуха.
– Значит, она до сих пор есть, раз приливы с отливами не прекратились. А может, она сама меня и заговорила?
– Смогла заговорить, сможет и заговор снять. Так что сказал змееносец?
– Он сказал, наговор основан на том, что наши обряды повторяются из года в год, мир вокруг меняется, обряды слабеют, а пакости накапливаются. Чтоб снять порчу, мне надо добавить новое к нашим обычаям, не меняя старого, раз, и жениться, два.
– Так за чем дело стало?
– Если я женюсь на женщине из кланов черепахи или волка, наговор со мной перейдет на этот клан. И еще он сказал…
– Так на ком же тебе жениться? Клан бекаса, считай, вымер! Погоди, что он еще сказал, расскажешь тому, кого нам пошлет Великий Дух. Старому шаману, молодому, или старухе.
– Но если старуха взяла да и обернулась белым пушистым… Мы ее никогда не найдем, а молодой шаман – вон он… Смотри, в воду прыгнул и рыбой зверюшку кормит! Сильные чары нужны, дикого зверя так приворожить. Одно мне странно, почему у них волшебство намного сильнее, а все побрякушки лучше у нас? – Бегущий Быстрее Оленя погладил себя по шлему.
– Потому что у них есть волшебство, им не нужны побрякушки?
– Стой, я был не прав про побрякушки, смотри, какой у него нож, и какое копье! Это даже не бронза! Нет, это мы медь из земли добываем, с оловом смешиваем, греем, льем, куем, а они чего доброго поколдуют-поколдуют, и к ним все с неба само падает, или из-за моря приплывает!
– Ну, Бегущий Быстрее Оленя, это уж ты перебрал…
Глава 25
– Здесь и был причал во времена Алазона! – Йеро указал на полосу кладки, вымытой из-под песка поднявшимся за последние годы морем. – Смотри, отец, какая работа, даже лезвие ножа нельзя просунуть между плит!
– Только этот след на камне от малой воды, а сейчас полная вода двух пядей до него не доходит, так что до Кеймаэона уровень моря, выходит, был на четыре пяди выше, чем сейчас, – Плагго измерил рукой расстояние между соляными отметками на граните. – А высота прилива была такой же. Мистагоги оливкового дракона вели записи уровня моря. Поищи у Капро в библиотеке, если найдешь, можно будет продолжить. Занятная находка. Несколько древних храмов, уже ушедших или уходящих под воду, если верить архивам, что из них перенесены, были построены еще до того, как Алазон завоевал Лимен Мойридио. Порой я задумываюсь…
Мистагог и два схоласта сидели в лодке, разглядывая древнюю каменную стену в давно заброшенной части гавани. Из-под воды поднимались стены и колонны полуразрушенных сооружений, которые и вправду выглядели гораздо старше, чем гладкий темный камень, отвесно спускавшийся к кромке моря. В паре мест из
