— Какой еще?
— Самый что ни на есть насущный. Как мне ползти?
— А что тебя смущает? Ползи как все…
— Нет. Первой я ползти не стану, не хочу, чтобы такие больные, как вы, смотрели на меня сзади.
Егор хихикнул.
— Тут же темно, — сказал он. — Мы тебя все равно не увидим.
— А мне плевать! — капризно сказала Алиса. — Не хочу! Я вам не доверяю! Обоим! Особенно тебе, Прыщельга!
— А я-то что? — с обидой спросил Егор.
— Я же видела, как ты на меня посматриваешь!
Теперь рассмеялся уже я, не смог удержаться — вся Алиса в этих вещах. Глупых ссорах, издевательских подначках и… Я к ней уже привык.
— Я на тебя не посматриваю…
— Я что, тебе не нравлюсь?
— Нет, ты мне нравишься, только я не посматриваю…
— Ползи за нами, — перебил я эту страстную беседу.
— Сами за собой ползите, — тут же сказала Алиса. — Я поползу, а ваши глупые задницы будут у меня перед носом? Нет уж!
Теперь рассмеялся и Егор.
— Ты не хочешь ползти первой, ты не хочешь идти последней, как же ты хочешь?
— Пусть ползет рядом со мной, — решил я.
Алиса согласилась. Разумеется, на том условии, чтобы Егор передвигался за мной.
Мы пошлепали. Сначала молча, через каждые сто метров останавливаясь и прислушиваясь к далеким звукам. Затем, убедившись в том, что звуки эти не прерываются, рассказывая сказки. По очереди. Алиса опять рассказывала про «одного придурка», она была с ним знакома, и он то и дело попадал в разные истории, которым не находилось никакого оправдания. Истории в основном скучные, чрезвычайно язвительные и с непременной моралью в конце. Выражавшейся в следующих словах: «а я этому идиотику говорила».
Я тоже знал целую кучу поучительных историй про разных дураков, только в моих историях они все в конце погибали, причем обычно мучительно и страшно, так что сказать «а я тебе говорил» было некому. Поэтому я рассказывал про приключения Ноя, смешные, печальные и поучительные в самой незначительной степени.
Егор вообще поучительных историй не знал и рассказывал про еду. Про то, что он ел, про то, что он хотел бы поесть, и про то, что человек ест для того, чтобы жить, а не живет для того, чтобы есть, он читал, на севере в студеных ручьях водятся маленькие рыбки, по вкусу… По вкусу, как песни ангелов.
Это было интереснее всего.
Глава 7
Шахтерский хлеб
— Лязгает…
Действительно лязгает. Громыхание какое-то железное.
Темно. То есть почти темно — впереди по полукруглым стенам тоннеля играли отблески света.
— Прыщельга, давай, сползай, посмотри, — Алиса посмотрела на Егора.
— Я… Я… Да, сейчас…
Егор выдохнул трагически и собрался ползти, Алиса пнула его в ногу.
— Сиди уж, — сказала она. — А то не станет кому ботинки почистить, как тогда жить…
Она оттолкнула Егора и с ловкостью ящерицы зазмеилась к мостику, которым заканчивался переход между тоннелями.
— Всегда она так… — грустно сказал Егор. — Я к ней всей душой, а она…
— Она тоже к тебе всей душой, поверь мне. И вообще, ты ей нравишься.
— Я?
— Ну, конечно. Я ее давно знаю.
— Давно… А я девчонок вообще не видел никогда, только на картинках…
— Ничего, — успокоил я. — Совсем скоро их у тебя будет девать некуда.
— Да? — чистосердечно удивился Егор.
— Конечно. Я тебе обещаю. Как только все закончится, так сразу все и начнется. У тебя будет целая куча девчонок, шоколада, печенья с сушеной вишней…
Короче, всего.
— Сразу?
— Почти. Через некоторое время. Что-то она долго… Сейчас схожу посмотрю, а ты здесь оставайся.
— Нет уж! Не хочу, я с тобой…
Двинулись. Метров через пятьдесят тоннель разошелся надвое, Алиса лежала в правом. На полу, поперек, на коротеньком мостике, перекинутом через железнодорожные пути, лежала.
— Мертвая… — выдохнул Егор.
Алиса помотала головой. Сделала знак — валитесь на пол, подтягивайтесь ползком. Мы легли на холодный мраморный пол, поползли, стараясь не шуметь.
— Тише, болваны, — сказала она. — Тут интересное…
Устроились на мостике, укрывшись за перилами, проросшими мхом. Под нами блестели рельсы. Блестели.
— Я сейчас такое видела! — Алиса кивнула вниз, на рельсы. — Чрезвычайно интересно… Смотрите!
В тоннеле показался свет. Яркий, электрический, к нам с мрачным гудением приближались два желтых глаза.
— Топорик дай…
— Погоди, — прошипела Алиса. — Пригодится еще…
Из тоннеля проявилась тележка. Платформа с колесами, как дрезина, только не с рукояткой, а со сбруей, в которую были впряжены…
Ну, вроде бы… Фигуры. Горбатые, худые, в касках, фигуры тянули тяжелую телегу, на которой горой возвышалось добро. Телега катилась по рельсам вроде бы вполне себе легко, но при всем при этом со ржавым скрипом.
— Это кто опять? — спросил Егор.
— Шахтеры опять, — ответила за меня Алиса. — Это шахтеры, я никогда не видела их… живыми…
— Я тоже…
Телега прокатилась под нами, и тут же из тоннеля показалась следующая, поменьше. Ее тащил уже один, в ней горой лежали предметы, напоминавшие мячи. Целая гора мячей, зачем им столько?
А потом они просто повалили. Телеги на круглых колесах, волокуши на подшипниках, тачки, состоящие из двух колес и прицепа, люди… Нет, все-таки люди — на некоторых телегах сидели дети с чумазыми, усталыми, но вполне человеческими лицами. Старшие же выглядели совсем по-другому. Они не смотрели вверх, а если и поднимали лица, то я видел только маски.
Из белой пластмассы — с дырками для глаз и рта, и плетеные из разноцветной проволоки, за которой совсем не видно кожи, только крупная ячеистая сетка, и удлиненные каски с вмонтированными в них выпуклыми очками, и просто грязные тряпки, обмотанные вокруг головы. А вообще шахтеры были разные. Некоторые высокие, отчасти длинные, неприятно напомнившие мне сумраков, угловатые и обвешанные газовыми ключами, обрезками труб и непонятными приспособлениями, теперь понятно, откуда у мрецов
