Я откинул одеяло, сел. Ноги. На правой не хватает пальцев. Надо сделать пластиковый протез. Потом.
— Зачем мы поднялись? Так хорошо, поели вчера.
Гудок. Прямо под потолком.
Егор подпрыгнул, прикусил язык, выругался.
— Тревога, — сказал я спокойно. — Что-то случилось. Собираемся.
— Трубу, наверное, прорвало, — предположил Егор. — Или потолок обвалился… Нас ведь не зовут.
— Смотри, — я указал на банку с прозрачным слепым червяком.
— И что?
— Чует, — сказал я. — Видишь, как бесится?
Протей шевелил лапками, и мне до ужаса казалось, что это не лапы, а руки человечка, заключенного в длинном светящемся теле.
— Ему страшно.
— Да это червяк просто… — неуверенно сказал Егор.
— Такие твари очень чувствительны ко всем опасностям. Помнишь, Скелет говорил?
— Он псих, каких много…
— Собирайся.
Егор стал собираться, проклиная жизнь и особенно меня в этой жизни.
— Фосфорные пули? — спросил я.
— Вчера зарядил шесть магазинов… — буркнул Егор. — Хватит?
— Вполне. Держись за мной.
— Понятно. А Алиса? Она же ничего не услышит…
Вечером Алиса чувствовала себя нехорошо. Ругалась, плевалась на стены, говорила, что у нее трещит голова от нашего общества, что она хочет отоспаться, а спать она ляжет с револьвером, и, если какая-то сволочь посмеет ее разбудить, она будет стрелять, не открывая глаз. А чтобы эти сволочи не побеспокоили ее глупейшими в мире криками, она станет спать в глушилке. Алиса достала вату, скатала в пробки, сунула в уши, затем обмотала голову скотчем в два обмота. Я посоветовал ей быть осторожнее с этим, со сгибанием ушей не стоит перегибать, кровообращение может нарушиться, и тогда уши отсохнут…
Алиса послала меня, конечно же, в Рыбинск Затем она напялила шлем, опустила светофильтр и взмахнула рукой — проваливайте.
— Разбудим? — спросил Егор.
— Пусть спит, — сказал я. — С ней все будет в порядке.
Вышли из бокса.
Сирены продолжали взрыкивать, негромко, но надоедливо, мимо спешили шахтеры, организованно торопились по коридору с оружием и в защитных приспособлениях. Мы двинулись за ними. Шахтеры прибывали и прибывали, они выныривали из боксов и вливались в толпу, если что, против течения не повернуть…
И вообще, чувствовать себя в толпе оказалось очень неприятно, все тычут тебя локтями, толкаются, дышат в ухо, подталкивают в спину, и куда бы ты ни двинулся, всюду люди.
— Держись за меня, — велел я Егору.
Он и так держался.
Мы вывалились на центральную площадь поселения, похожую на перевернутую чашку. На самом верху, в донышке этой чашки, располагались круглые отверстия, из которых выходил равномерный белый свет, скорее всего, электрический. Под потолком вращался обычный для этих благоустроенных подземелий вентилятор, большой с широкими лопастями, на которых болтались бороды пыли и веревочки с блестками из фольги, казалось, что свет разбивался лопастями в мелкую сияющую пыль, которая оседала на плечах шахтеров. Их много уже скопилось, человек пятьсот, не меньше, хотя это мне могло и показаться, я не очень хорошо определяю количество людей по головам, непривычен. Все они стояли и молчали, точно ждали чего-то в напряжении.
— Мне это не нравится, — прошептал Егор. — Совсем…
К нам пробрался Лисичка.
— Прорыв на западном направлении, — сообщил он.
Лисичка — самый загадочный человек, которого я знаю. То есть не знаю. Не могу определить возраст. Рост маленький, но это ничего не значит, это от замкнутости помещений, рыба в маленьком пруду тугорослая, в большом, наоборот, люди тоже. Хотя сам Скелет довольно высок, но везде случаются исключения. Я не могу понять его отношение. Ко всему. Вот сейчас он сказал про прорыв на западном направлении совершенно равнодушно и как бы даже с вопросом, с усталостью и удивлением одновременно. И голос такой, точно в горло вмонтирован маленький громкоговоритель. На карлика не похож, хотя в движениях что-то есть. Равнодушное. Ленивое. Наверное, это от отсутствия солнца. Все подземные твари медлительны, подземный человек похож на протея, только с глазами.
— Кто прорвался-то? — спросил Егор.
— Все, — сказал Лисичка. — Все… Много что-то, не знаю как..
— А почему они все тут стоят?
— Ждут сигнала.
— А нам что делать? — поинтересовался я. — Тоже ждать сигнала?
Лисичка помотал головой.
— Пойдемте.
Лисичка взял меня за рукав и поволок за собой, едва успел поймать Егора. Мы перли прямо через толпу, Лисичка расталкивал всех попадающихся на пути, шахтеры послушно расступались перед ним, видимо, Скелет был важным человеком, его помощник пользовался уважением.
Шахтеров все прибывало, пробираться через них становилось все сложнее, и вдруг Лисичка замер, затем крикнул что-то и принялся толкать меня в грудь.
— Ты чего…
Шахтеры вокруг стали валиться, я догадался, чего от меня требуется, и тоже упал, уронив за собой Егора. И тут же поверх нас ударил воздух, всех, кто стоял, сбило с ног и швырнуло на стены, вентилятор завертелся с тройной скоростью, во вращении прорезался высокий писклявый звук, вентилятор скосило, и…
Оторвалась лопасть. Она проревела над головами, врубилась в стену, застряла блестящей раскорякой, и тут же из-под нее брызнуло горячее масло, брызнуло и сразу ударило мощной струей, и заорали ошпаренные, стали кататься по полу.
Вентилятор, утративший равновесие, скособочился, лопасти стали чиркать по потолку, высекли искры и почти сразу же огонь, он принялся стекать длинными голубыми языками, прихватывая прижавшихся к полу.
В лежащей толпе закричали, шахтеры начали вскакивать, Егор тоже попробовал вскочить, Лисичка рыкнул, пнул его под колени, Егор завалился, вентилятор оборвался.
Он начал плясать по площади огромной железной юлой, подпрыгивая, касаясь бетонного пола уцелевшими секирами лопастей, разбрасывая вокруг оторванные руки, ноги и головы, жаль людей, совершенно бессмысленный расход. Хорошо бы в угол спрятаться, пропеллер круглый, угол квадратный, но тут нет углов, площадь круглая, и все мы здесь.
Вентилятор завяз в мясе, остановился, с лопастей стекала кровь. Загорелось масло, сразу в нескольких местах.
Лисичка выругался на незнакомом языке, топнул в ярости ногой. Надо было помочь раненым, надо было тушить огонь, но Лисичка потянул нас к выходу.
— За мной идите! — кричал он. — За мной, нам в другое место надо!
Поднялись и, перешагивая через раненых, побежали за Лисичкой. Он нырнул в узкую дверь, мы попали в тесный длинный коридор, в котором в несколько ярусов тянулись толстые горячие трубы, к концу коридора от их тепла я вспотел, а Егор умудрился ожечься.
После коридора мы оказались в вертикальной трубе с узкой лестницей, по которой спустились метров
