на десять и очутились в широком тоннеле. Здесь воняло порохом, не было рельс, мы побежали по этому тоннелю, и я отметил, что с трудом поспеваю уже за Лисичкой и даже Егор опережает меня, хотя и старается держаться у меня за спиной.
Лисичка прыгнул в люк, мы за ним и потом долго ползли по тесной канаве…
И еще лезли, и еще ползли, прыгали, я сбился и просто следовал за поводырем. Иногда Лисичка замирал, вжимаясь в пол, и мы тоже вжимались, и над головами проносился горячий ветер, и твердь вокруг нас тряслась.
Навстречу никто не попадался, тоннели вымерли, надо было спросить почему у Лисички, однако я не поспевал за его скоростью, да и дыхания не очень хватало.
Минут через пятнадцать мы оказались в тоннеле, с виду очень напоминавшем тоннель Верхнего Метро — и стены, и толстые кабели по ним, и рельсы, причем весьма разъезженные, блестящие. Здесь пахло порохом еще сильнее, кроме того, здесь чувствовался ветер. Сквозняк, который, помимо пороха, пах еще паленым пластиком, мы поспешили навстречу сквозняку и скоро услышали стрельбу, тухлую музыку наших дней.
Беспорядочная, я сразу определил. А значит, и бессмысленная, попадания при такой стрельбе скорее случайные, пустая растрата боеприпасов. Патронов не жалели, значит, врагов много и не очень крупные. Если были бы мелкие, их выжигали бы огнеметом, в случае одного, но большого расстреливали бы серьезным калибром. Значит, средние, примерно нашего размера.
Егор снял с плеча винтовку.
— Тут уже рядом, — сказал Лисичка. — Лучше нам побежать.
Побежали.
Метров через триста встретили шахтера, шагал навстречу, залитый кровью, с чужим взглядом, Лисичка пытался его расспросить, но раненый ничего не слышал, только головой мотал. И мычал, наверное, он откусил себе язык.
Еще через двести метров мы увидели баррикаду. Несколько шахтеров строили ее из перевернутых тележек, рельс, листов металла, бочек и другого железного мусора. Спешили, ругались, кричали.
Стрельба раздавалась с другой стороны. Понятно. Пока одна группа сдерживает прорыв, другая строит укрепление. Правильная тактика. Скелет явно в этом разбирается… Интересно, откуда? Хотя некоторые имеют врожденные таланты, некоторые рисовать умеют, другие грибы искать, третьи стреляют хоть с закрытыми глазами.
Взрыв.
Под ногами пробежала волна, стены содрогнулись, свет пропал и почти сразу зажегся вновь. Сварочные аппараты погасли.
— Сюда! — крикнул Скелет. — Скорее! Лисичка, Дэв!
Мы поспешили.
Баррикада была недоделана, причем изрядно. Шахтеры пытались распалить сварочные аппараты, стучали по железу длинными электрическими прутьями, бесполезно. Возле правой стены и под потолком красовалась прореха, в которую легко пролезло бы два человека.
Возле стены сидели раненые. Несколько человек, раны рваные, дрянные, после таких не выживают. Хотя шахтеры, наверное, другие, помажутся угольной смолой, и как новенькие. Как мертвые, лежали, не стонали, не шевелились, только глаза моргали. Наверное, под обезболивающим.
Стояло оружие. Много. Ручные пулеметы, в основном пара автоматических дробовиков, и огнемет с большим красным баллоном.
Шахтеры. Суетились, человек пять. Трое чинили сварочные аппараты, двое с помощью домкрата пытались подогнуть к потолку рельс.
Стрельба на той стороне не стихала. Четверо, я опознал по выстрелам. Палят, не думая…
Уже трое. Четвертый затих, двадцать секунд, а он не очнулся, за двадцать секунд вполне можно перезарядиться.
— Одного убили, — сказал Егор.
Определенно растет. Года два — и станет самостоятельным человеком. Сможет сам о себе позаботиться.
— Прорыв! — почему-то выкрикнул Скелет, хотя я его прекрасно слышал. — Прорыв! В четырех местах сразу! Раньше такого никогда не было!
Кажется, контузия. Движения разобранные, руки трясутся.
— Весь северо-запад просел! — снова крикнул Скелет. — Тоннели разорваны, коммуникации разорваны, они лезут! Надо задержать…
Я кивнул.
— Здесь их нельзя пропустить! Если пройдут, по трубам расползутся, не выловить! Это точно!
— Скелет, трансформатор выгорел! — крикнул другой шахтер. — Сварки не будет! Надо за баллонами бежать! Слышишь?!
Все контуженные.
— Не успеем! — в ответ крикнул Скелет. — Не успеем за баллонами! Где остальные?!
Он поглядел на Лисичку. Лисичка безразлично промолчал.
— Бегите за баллонами! — приказал Скелет.
Два шахтера тут же бросили сварочные агрегаты и поспешили от баррикады прочь. Мне почудилось, что это они с удовольствием сделали, удрали просто, Егор с тоской посмотрел им вслед.
— А если потолок подорвать? — спросил я. — Несильно? Крыша обвалится и закопает…
— Нельзя! Тут рядом газгольдер! Разнесет все! И водохранилище еще! Даже гранат нельзя!
Смолк еще один пулемет.
— Двое осталось! — Егор показал два пальца.
Понятно.
Я снял с плеча винтовку. Надо посмотреть, как там дела…
— Посмотрю, что там, — сказал я. — Егор, прикрываешь поверху. А вы щели заделывайте.
Сунулся в прореху справа, протиснулся вдоль стены.
Хорошая баррикада, толстая. Построена правильно — снаружи ощетинена острыми трубами, рельсами, опутана колючкой. Под потолком два прожектора, светят вдоль стен. Никого.
Я полагал, бой разворачивается прямо тут, за баррикадой, оказалось, нет. Метров пять колючей проволоки, настоящий железный чертополох. А тоннель уходил вперед и через пятьдесят метров поворачивал налево. Стрельба слышалась из-за поворота. Я поднял винтовку, приложил ее к плечу и двинулся вперед.
Я не успел. Прошагал всего метров двадцать, второй пулемет смолк. И последний тоже.
Все, готовы.
Прижался к стене, поплотнее, чтобы не напали со спины.
Вот. Вот оно.
Ненадолго я почувствовал то, что не ощущал уже давно — в пальцах заплясали холодные иголки, зубы заныли, наверное, это чувствуют перед броском все хищники. Но настроение прошло, почти сразу отступило, накатила волна привычного равнодушия. Ладно.
Из-за поворота выскочил человек. Шахтер. С пулеметом. Живой. Он выпустил очередь в темноту, затем побежал ко мне. С воплем. Остановился, отстреливаясь. Он орал что-то, я не мог разобрать, затем отбросил пулемет, видимо, кончились патроны, и рванул ко мне так быстро, как только мог. И почти успел…
— Скорее! — заорал я. — Скорее, сюда!
Шахтер снова остановился. Замер. Лицо перемазано, только глаза блестят, на расстоянии видно. Страх. Его оглушило страхом. Или ногу свело, судорога, подобные штуки случаются. Или нервы лопнули.
— Сюда!
Но этот подземник просто одеревенел. Из тоннеля послышался шорох. Очень неприятный, знаю я, чем такие шорохи заканчиваются…
Я шагнул ему навстречу.
