Нечестивые слова бились в щит веры Аларика, словно залпы бортовых орудий космического корабля. Слова принца-демона проникали куда глубже любого колдовства: они пробирались между слоями психоустановки. Аларик чувствовал себя обнаженным. Никогда еще он не был настолько уязвим — даже когда был окружен и стоял под пулями, даже когда потерял Лигейю и остался один на один с загадкой Гаргатулота. Аларик позволил ярости разгореться сильнее и вытеснить страх.
— Мы тебя убили, демон, — гневно бросил Аларик. — Мы убили тебя мечом Мандулиса! Сверкающей молнией!
— Только сверкающая молния может очистить Галактику от присутствия Гаргатулота, — произнес принц-демон. — Я полагаю, вам это сказал Валинов? Когда вы сломили его на Мимасе? Неужели я должен тебе объяснять, что Валинова невозможно сломить? Я удалил из его разума все слабые части, когда сделал его своей собственностью. А знаешь, Серый Рыцарь, как приятно вводить в заблуждение, говоря правду? В этом есть своя ирония, и это вполне в духе Тзинча. Видишь ли, Валинов был прав. Меня невозможно убить, невозможно остановить. Единственный способ удалить меня из Галактики — это дать возможность закончить работу Тзинча, то есть превратить Галактику в обитель истинного Хаоса. И тогда я образую одно целое со своим повелителем, тогда перестану существовать. Только оружие, которым я был изгнан, обладает силой вернуть меня обратно, чтобы я мог закончить работу Хаоса и исчезнуть. Валинов говорил правду — только вы предпочли услышать другую истину.
Конечно, понял Аларик, Тысячеликий Принц сказал правду. Для каждого демона существовало определенное условие возвращения: назначенная дата, место, специфическое жертвоприношение или заклинание. Для Гаргатулота — как существа колоссальной силы — таких условий было множество. Он должен был возродиться через определенную реликвию Империума — тело святого Эвиссера. Это должно было произойти в пределах Шлейфа, и именно в назначенное время. И сосуд, через который произошло бы возвращение, должен быть разрушен тем самым оружием, каким был изгнан демон.
Гаргатулот мог создать святого, Шлейф и культистов, служивших его целям. Он мог разработать сложнейший план, чтобы вовремя привести все это в движение. Но принц-демон не мог создать меч Мандулиса. Оружие надо было доставить, что и сделали Серые Рыцари.
Аларик воспротивился этой мысли. Серые Рыцари не могли быть использованы! Они сражались и выполняли свой долг. Они не могли быть частью плана и инструментом в руках Врага.
— Ты рассказал, как все должно было быть,— сквозь сжатые зубы гневно сказал Аларик. — Ты не использовал нас, как использовал Лигейю. Мы должны были сразиться лицом к лицу, чтобы совершить то, что совершил до нас Мандулис. Мы освободили тебя, чтобы сразиться.
— Это говорит твое отчаяние, Серый Рыцарь. Ты был со мной с самого начала. Знаешь, это должен быть именно ты. Серые Рыцари со своими несгибаемыми душами просто великолепны. Превосходные инструменты. Вас невозможно запугать; вы — лучшие солдаты, когда-либо созданные Империумом. Именно поэтому вы неуклонно выполняете тот план, что я, и только я, вложил в ваши головы. Мне надо было лишь указать вам верное направление, и вы исполнили все, что мне было нужно. Вы принесли мне меч Мандулиса, вы помогли разжечь конфликты по всему Шлейфу, вы превратили Вулканис Ультор в арену смертоубийства, чтобы мне было легче скрыть свои приготовления вплоть до того момента, когда я полностью проснулся. И я не могу противиться желанию после всего этого сломить твой дух.
Аларик видел, как погибают балурианцы. Осталась лишь небольшая группка людей в темно-синих мундирах, и те в своем безумии истребляли друг друга. Увидел он и Валинова, приветственно поднявшего руки.
— Как и у любого человека, у тебя есть недостатки, — продолжал Гаргатулот. — Но ты слишком горд, чтобы их видеть. Твой недостаток в том, что ты боишься, Аларик. Ты знаешь, что ни один из Серых Рыцарей до сих пор не поддавался проискам Врага. Где-то в глубине души ты боишься стать первым. Вот что делает тебя таким слабым в свободное от сражений время. Вот почему ты никогда не мог стать лидером. Почему, как думаешь, ты увидел меня в этом облике? — Гаргатулот указал на свое лицо жестокого дикаря. — Я появился перед тобой таким, каким ты мог бы стать. Я — то, чего ты боишься. Ты мог бы остаться таким, если бы хрупкая реальность не произвела тебя в Серые Рыцари. В глубине подсознания ты помнишь свою прежнюю жизнь в жестоком мире. И это напоминает тебе о возможных переменах: ты можешь стать тем, кто поклоняется мне. И я должен тебя заверить: этот страх обоснован, Аларик. Я потрачу немало времени, чтобы тебя сломить, а когда ты падешь, то станешь моим самым дорогим трофеем.
Аларик молчал. Ему недолго осталось жить. Но у него остался единственный шанс — а это даже больше, чем Аларик рассчитывал. Он должен использовать этот шанс. Ради павших боевых братьев и ради Лигейи. Ради Мандулиса — того, кто тысячу лет назад пожертвовал больше чем жизнью.
Не Гаргатулот привел его сюда. Все решения Аларик принимал самостоятельно. Меч Мандулиса, сражение с сестрами, поиски Гаргатулота на берегу озера Рапакс — все это его собственный выбор. Он выполнял свой план, а не замысел Гаргатулота. И оставался единственный шанс, чтобы это доказать.
Щит веры постепенно истончится. Надо действовать сейчас, пока он не исчез совсем и Гаргатулот не понял, что за ним хранится.
— Значит, это действительно конец, — сказал Аларик. — Но смерть в бою с Врагом — это уже победа, и этого ты не сможешь у меня отнять.
— Может, и не смогу, — ответил Гаргатулот. — Но после смерти ты будешь моим. Я могу потратить целую вечность, но добьюсь твоего падения.
— Тебе пришлось создать весь Шлейф, — продолжал Аларик,— святого Эвиссера, кардиналов, каждого жителя — всех надо было расставить по местам ради победы над нами. Вспомни. Ты привел свой замысел в движение еще до существования Шлейфа, поскольку знал, что меньшие меры не помогут. Ты сделал свою работу, демон. Ты так нас боялся, что передвинул, словно мебель, звездные системы — и все для того, чтобы заставить нас плясать под свою дудку.
— Умерь гордыню, Аларик. Тебе предстоит многого лишиться.
— Что ж, — послушно кивнул Аларик, — давай сделаем все как положено. Легенды говорят, что каждый Серый Рыцарь перед смертью должен произнести героические слова. Последнее проклятие Врагу.
— Верно. Нечто такое, что напомнит тебе, насколько тщетны твои усилия.
— Хорошо.
Аларик заставил себя сконцентрироваться на висевшем перед ним лице. Он сосредоточился и поймал взгляд глаз Гаргатулота — жесткий, выразительный, решительный. Очень похожий на взгляд самого Аларика.
