большой неудачник на свете, все у него было, и все он потерял из-за одной непокорной мыслишки. Ах вот в чем дело, это чутье пролазника опять пытается за Михаила решать. Сразу захотелось открыть кабину самолетика и выпрыгнуть, в знак протеста. А потом вспомнилось, что самоубийцы, которые бросались с большой высоты и выживали, рассказывали, как во время падения успевали пожалеть о своем прыжке. И еще вспомнилось, что дверь кабины не открывалась, пока самолетик не остановится – еще одна защита от дурака. Значит, самоубийство временно переносится. Больше делать было нечего, потому снова навалились переживания. В основном Михаил вспоминал Нику, ее лицо, глаза, голос, атласную кожу. Ее манеру краснеть, улыбаться, хмуриться. Тот самый первый раз, когда Михаил увидел Нику на «развратной» фотографии, их первый разговор по телефону. Первую встречу с первым поцелуем. Второй поцелуй, в кустах у Виктора на даче, когда никто не видит. Первый, жаркий и страстный секс в лесу, по дороге с дачи к автобусной остановке. И – масса других воспоминаний. После каждой всплывшей в памяти картины накатывала тоска, перерастающая в отчаяние. Добавляли капель в море всякие мысли не о Нике, вроде того, что Михаил так и не пробовал утку по пекински или не видел полярного сияния. И промелькнула мысль, что не надо было заводить разговор о повороте на Смоляч в тот самый первый раз, когда Виктор подобрал Михаила не дороге. Что зря Михаил связался с другими мирами и стал пролазником. Однако внутренний голос, который обычно хранил презрительное молчание, в этот раз, картинно сплюнув, процедил: «Если бы ты не стал пролазником, то не встретил бы Нику. Устраивает такой вариант?» Такой вариант не устраивал. Хотя то, что есть на данный момент – тоже не особо. «По крайней мере, у тебя остались воспоминания», – произнес внутренний голос таким тоном, что захотелось его убить. Но какая-то правота у внутреннего голоса была. «А тоска со временем пройдет, все проходит вместе с временем, – продолжал издеваться внутренний голос. – Кроме того, ты еще жив, а значит, твоя надежда тоже еще не умерла. Были же случаи, когда пролазник возвращался домой после спонтанного перехода? Были. Целых три. Хотя этим пролазинкам пришлось проходить через сотни лазов, они вернулись. Вот, у тебя есть реальный шанс стать четвертым таким счастливчиком». Да уж, надежда. Чтобы пройти десятки лазов, потребуются десятки лет, уже не только тоска – сама жизнь пройдет. Кроме того, тем троим пролазникам очень крупно повезло, их спонтанные лазы выносили относительно недалеко от Пограничья. А Михаил совершенно растерялся. Безграничная, бесконечная синева во всех направлениях, не за что глазу зацепиться. Что это может быть? Все лазы ведут на планеты, типа Земли. С разной географией, однако везде – азотно-кислородная атмосфера, океаны, материки. Здесь же, судя по всему – только воздух. Или же слишком толстый слой воздуха, земная атмосфера весьма плотная, однако достаточно прозрачная, раз можно из космоса за земной поверхностью шпионить. Впрочем, земная атмосфера плотная только внизу. А вдруг здесь – так же? Вдруг поверхность имеется, однако давление воздуха там такое, что Михаила раздавит? Ай, раздавит, так раздавит, не велика потеря такая жизнь. Вряд ли раздавит, уши при спуске не закладывает. Сколько продолжался спуск – неизвестно, нечем померить время. Наконец-то внизу, там где море, что-то появилось, сначала «море» стало более зеленым (и все равно оно было синим), потом проявились неоднородности, которые становились все четче. Наконец, стала видна поверхность, типичный вид с высоты. Все таки не море, суша. Пока что – серовато-голубого цвета, но уже проявлялись светлые и темные участки, при дальнейшем спуске ландшафт становился все более зеленым. А скоро уже можно было любоваться пейзажами нового мира. Горизонта нет, потому видно очень далеко, пока хватает прозрачности воздуха. Но на большом расстоянии очень трудно разглядеть подробности. Преобладает все тот же сине-зеленый цвет, разных оттенков, но встречается сиреневая «ржавчина», ярко-оранжевая «чешуя», желтые участки «ваты». Поверхность неровная, то холмы, то бугры, то – вообще скалы. Встречаются гладкие участки, в низинах, но велика вероятность, что они хоть и ровные, но не твердые, что это поверхность озер или болот. А самолетику требуется посадочная полоса хотя бы пару десятков метров длиной. Работай компьютер, самолетик мог бы и вертикально сесть, но придется по земному, с пробежечкой. Потом внизу оказался лес, после леса – довольно ровная поверхность, однако на ней росли кусты и еще какие-то прутья с набалдашниками, самолетик за эту растительность может зацепиться при посадке и кувыркнуться. Далеко слева стали четко видны четыре горы с плоскими, как будто срезанными, верхушками, очень похоже на столовые горы Земли. Михаил повернул самолетик, столовые горы постепенно приблизились. Не такие уж большие, метров сто-двести высотой. Это даже не горы, так, сопки. Расположены ромбом, все разной высоты. Михаил снизился над ближайшей горой, поверхность ее обширной вершины выглядела ровной, даже чистой. Ничего не растет, лишних неровностей не наблюдается – можно садиться. Но садиться почему-то не хотелось, казалось опасным. Чутье пролазника? Да пошло оно. Надо было про блуждающий раз предупреждать, а сейчас то уж чего? К тому же за время спуска Михаил так много и часто жалел себя, что у саможалелки сгорели предохранители и себя было уже не жалко, опасность не пугала. В общем, снизился, сел, дождался, пока самолетик остановится. Выбрался из кабины. Направился к краю плоской вершины, сам не зная зачем. Под ногами – не то камень, не то пластмасса, не то кость. Неинтересно. Подошел к краю, осмотрелся. Слева, там откуда прилетел, виднеются явные леса, какие-то озера, вдалеке – настоящие горы, наверняка очень высокие. Справа – однообразная, чуть взволнованная равнина. Теперь это мир Михаила, здесь ему жить. Или поискать безболезненный способ самоубийства? Чего зря мучиться? Склон столового бугра не очень крутой, можно спуститься. Даже нужно, чтобы проверить, насколько твердая эта зеленая поверхность, годится ли для посадки самолетика. Михаил оглянулся на самолетик… и успел разглядеть, как все произошло: откуда-то из-за поля зрения метнулась яркая искра, и на месте самолетика полыхнул ослепительный огненный шар. Оглушительный хлопок – и какая-то сила опрокинула Михаила на спину. Может даже оглушило на несколько секунд. Перед глазами – калейдоскоп цветных пятен, в ушах – звон, в голове – муть. Надо полежать еще немного, пока мир придет в норму. Но спокойно вылеживаться не дали, кто-то цепко ухватил Михаила за запястье и крутанул так, что пролазник перевернулся на живот (сверху навалились), а рука оказалась вывернута. Грубо вывернута, болезненно, Михаил застонал. И получил по голове чем-то мягким, но тяжелым. Опять – искры из глаз. Руку приотпустили, уже не так больно. Михаил повернул голову, увидел двух солдат. А как еще назвать одинаково одетых людей с оружием и в масках, похожих на противогазные? Правда, форма не совсем солдатская: ярко красная, демаскирующая. Может это полицейские, а не солдаты? Все может быть. Оружие – явно огнестрельное, вероятно – автоматическое: стволы трубочками и массивные магазины «кирпичиком». Направлено оружие прямо Михаилу в голову – ощущение не из приятных. Можно было бы испугаться, если бы не было настолько все до лампочки. Михаила быстро обыскали, что-то вынули из кармана на голени штанов. Странно, ничего туда не ложил, вообще не мог понять, для чего этот длинный узкий карман нужен. Похоже – просто так, никто из каменнодеревцев ничего в этом кармане не носит. А может – яасен? Вполне возможно, этот артефакт при переходе между мирами вполне может в другой карман переместиться. Яасен даже потерять проблематично, как только в другой мир пролезешь, сразу же снова окажется у пролазника в кармане или в руках. Раздались реплики на непонятном языке, Михаил повернул голову в другую сторону. Еще трое в
