Глава 4.
'Начальникам особых отделов частей и соединений Западного, Юго-Западного и Резервного фронтов.
Срочно.
Секретно.
При проведении проверки командиров и красноармейцев выходящих из окружения обращать внимание на возможно имевшие место контакты со спецгруппами НКВД и НКГБ. В случае упоминания во время допросов следующих имён: Истомин, Таривердиев, Окунев, Дымов, Зельц и позывных 'Фермер', 'Бродяга', 'Арт', 'Тотен', 'Рысь' - военнослужащих изолировать и незамедлительно сообщить в Главное Управление Госбезопасности старшему майору Судоплатову. В случае ухудшения обстановки обеспечить первоочередную эвакуацию фигурантов.
Заместитель народного комиссара внутренних дел СССР 12 августа 1941 года
комиссар госбезопасности 3 ранга Меркулов'
Минск, 12 августа 1941 года. 13:37
- Ба, Вернер! Ты ли это?
Высокий сухопарый гауптман с усталым лицом, испещрённым поджившими царапинами, оторвал взгляд он кружки с пивом и посмотрел на подошедшего.
- Вернер, ты что, старик, не узнаёшь меня?
- Отчего же, узнаю. Присаживайся, Фриц. Или лучше сказать 'герр майор'?
- Да ладно тебе… - отмахнулся 'новичок'. - Помнится, раньше ты таким букой не был, Вернер, - и весельчак поманил кельнера.
- Тут только светлое, Фриц, - предупредил гауптман. - Неплохое, надо признать. Ты давно из Европы, Фриц?
- Нет, только что прилетел, - машинально ответил майор, изучая меню. - Что? А как ты узнал?
- Всё просто, Фриц - такие довольные весёлые лица тут либо у тех, кто отсюда уезжает, либо у людей, большевиков ближе сотни километров не видевших.
- Что за декаданс, старый друг? Насколько я знаю, мы бьём Иванов по всему фронту!
- Да, так говорят. Но, Фриц, как ты думаешь, почему я сижу здесь, в Минске, а не в Ельне, где был все три проклятые недели до этого? - гауптман старался говорить тихо, отчего его голос был похож на шипение разъярённой змеи.
- И почему же? - майор уже не улыбался. - Почему же, Вернер?
- Да потому, что русские нас оттуда выбили. Понимаешь, Фриц? А от моей роты осталось четырнадцать человек. Ч е т ы р н а д ц а т ь! Вначале всё было весело, - Вернер перевёл дыхание и отхлебнул из кружки: - Иваны как идиоты лезли напролом, а мы 'охотились на уток'. Ни разу они не поднимали в атаку больше батальона или двух. Если бы не их проклятая артиллерия… Ты не поверишь, Фриц, каждые два часа - обстрел. Мы уже начали радоваться атакам - тогда русские не стреляли… А потом всё изменилось: сперва у нас в тылу стали появляться мелкие группы - пять, максимум десять человек. Больше мы, по крайней мере, не видели ни разу. Они не штурмовали наши окопы… О, нет! Они работали 'камешком в ботинке'… Травили лошадей, убивали конюхов и водителей. Ну и офицеров… - гауптман потёр иссеченную щёку. - Парни из 'Райха' начали на них охоту… А они - на нас. Один эсэсовский лейтенант мне рассказал, что это - люди из ГПУ, или как там сейчас называется их тайная полиция? Фанатики. Эсэсманам ни разу не удалось взять никого из них в плен. Только тяжелораненых… - он снова отхлебнул, а погрустневший майор спросил, воспользовавшись паузой:
- А что у вас с охранением? Как им удавалось просачиваться? Ведь посты, дозоры…
- Я тебе вот что скажу, Фриц, - голос гауптмана стал громче. - Если размазать дивизию на двадцать пять километров и не привозить ей снарядов - никакие дозоры не помогут, когда на неё три раза в день по два десятка танков прут! А на каждое орудие дают тоже по два десятка снарядов, но один раз! У меня солдаты горячей еды по три дня не видели, 'железные' жрали. Ты, Фриц, когда последний раз свой 'железный' открывал, а? А я последнюю неделю только их и видел… - Вернер залпом допил своё пиво и сделал кельнеру знак принести ещё.
- Как же так? - майор, похоже, растерялся от такого напора.
- Мы зарвались, друг мой… Мы зарвались… Я прошёл и Польшу, и Францию, но тут… Сект не зря говорил… - Закончить свою мысль гауптман не успел - в пивную вбежал запыхавшийся унтер-офицер:
- Гауптман Вольфиц, я вас повсюду ищу. Скорее, транспорт уходит через десять минут!
- Да, Кепке, спасибо! - гауптман встал и, бросив на столик смятую купюру, надел фуражку: - Ты, Фриц, береги себя! - и быстро вышел из заведения.
Вечером двенадцатого Дымов позвал меня к командиру.
Саша сидел за столом, заваленном картами, трофейными документами и прочим штабным барахлом. В углу у рации, стоящей на табурете, на полу притулился Тотен.
- А, Тоха… Давай, рядом садись, - и, когда я устроился на табурете, продолжил: - Смотри, мы сейчас здесь, между Озерцами и Румоком. Давай прикидывать, куда и как послезавтра будем разбегаться. Да, кстати, тебе новички как? Может, стоит кого-нибудь оставить с нами?
- Это зависит от того, как уходить будем. Мишу-танкиста я бы оставил - водилы хорошие нам нужны.
- А военврач? Вы, вроде, с ним кореша?
- Семёна? Да, он человек полезный, но Зайцева без врача оставлять… У них же только санинструктор есть…
В комнату вошёл Бродяга:
- Привет! Чего надумали?
- Ничего пока. Мы только начали извилинами шевелить, - ответил Фермер. - А у тебя есть чего?
- Ага, дали цифровые пароли для связников, так что по ним можно будет выходить.
- Ты что, с Центром связывался? - удивлённо спросил я. - А как же радиомолчание?
- Да.
- А? - наша рация мирно стояла в углу, и я никак не мог понять, как Саша мог связаться с Москвой.
- Не ломай голову! Я через канал Зайцева выходил. И его радиста. Почти полсотни километров отмахали.
Я вспомнил, что сегодня Бродягу не видел, и кусочки мозаики встали на своё место:
- Ребята, вы что, решили из Зайцева приманку сделать?
- Нет.
- Точно?
- А на фига нам тебя обманывать?
- Антон, ты пойми, мы совершенно не хотим старлейта этого подставлять, но никто не может поручиться, что он приказ наш выполнит и на дно ляжет.
Резон в словах Бродяги был, я уже заметил, что Зайцев, что называется, себе на уме. А уж гонору у него было!
- Понятно… Тогда, наверное, возьмём Приходько с собой, командир. А то сбросят парня, как балласт. Или, что хуже, начнут из него подробности про нас выбивать. Как там было: 'Вы все - потенциальные Герои Советского Союза…'
- Замётано, я там ещё парочку дельных ребят присмотрел. Толк из них будет, - согласился
