— Давай подключайся, пока дядюшка Аль все не слопал.
На экране появилась первая картинка. Это была черно-белая фотография двух людей, стоявших на крыльце большого старого здания. Я прекрасно знал обоих. Симус Маколи и Лайам Фернаан были бизнесменами, которыми прикрывалась ВИРА при совершении множества финансовых операций. Они были хороши в деле, как-то раз даже осуществили план, который поддерживало британское правительство, по субсидированию восстановления североирландских городов. В целом план был предназначен обеспечить занятость местного населения. Правительство кормили байками о том, что если на общину взвалить ответственность за собственную перестройку, то она тем более постарается увильнуть и сорвать благие намерения. Но правительство не знало, что подрядчики могут нанимать только тех людей, которых жаждала видеть ВИРА; эти люди по-прежнему вопили о безработице и требовали социальных благ, а ВИРА получала от них взаимные услуги, позволяя работать незаконно, так что правительству это обходилось вдвое дороже, и, конечно же, бизнесмены получали свою долю. А если платило правительство, то почему не пускать все насмарку?
Несомненно, ВИРА прошла долгий путь с той поры, когда она разводила демагогию, вытрясая капусту из сочувствующих в западном Белфасте, Килберне и Бостоне. Такой долгий, что Министерство по делам Северной Ирландии в качестве контрмеры в 1988 году создало подразделение по борьбе с финансовым терроризмом, укомплектованное специалистами по бухгалтерскому учету, юриспруденции, налогообложению и вычислительной технике. Мы с Эваном проделали совместно с ними немалую работу.
Вслед за тем Большой Аль открыл серию снимков, на которых Маколи и Фернаан обменивались рукопожатиями с двумя другими мужчинами, затем спускались с крыльца и садились в машину. Один из этих двоих был покойный мистер Морган Макгир, шикарно смотревшийся в костюмчике, который я узнал. Я бросил быстрый взгляд на Келли, но, судя по ее лицу, было ясно, что он никого ей не напоминает. Кто четвертый, я не имел ни малейшего понятия. В данный момент это было не так важно.
Фотографии делались скрытой камерой: я различал темную рамку там, где была не совсем правильно выставлена диафрагма, но по машинам, припаркованным на заднем плане, мог с полной уверенностью сказать, что они в Европе.
— Давай посмотрим дальше, — сказал я.
Де Сабатино понял, что я узнал кого-то или что-то; он выразительно глядел на меня, и его так и подмывало узнать, в чем же дело, не терпелось поучаствовать самому. Пять лет его продержали в черном теле, а теперь предоставлялся шанс вернуться.
Мне хотелось сказать ему, чтобы и не заикался.
— Поехали дальше.
Пошла другая серия снимков, которые открывал Большой Аль, но они мне ничего не говорили.
Большой Аль посмотрел на них. И снова расплылся в улыбке до ушей:
— Теперь я понимаю, к чему относятся все эти тексты.
— К чему?
— La coca, senor![60] Эй, я знаю этого парня. Он работает на картели.
Передо мной был выходящий из машины действительно симпатичный латиноамериканец, немногим старше сорока лет. По фону я понял, что дело происходит в Штатах.
— Это Рауль Мартинес, — сообщил Большой Аль. — Член колумбийской торговой делегации.
С каждой минутой это становилось все интереснее. ВИРА всегда заявляла, что не имеет никакого отношения к наркоторговле, но выгоды, которые она из нее извлекала, были слишком велики, чтобы их игнорировать. То, что я видел теперь, было почти неоспоримой уликой ее прямой связи с наркокартелями. Но этого было все еще недостаточно, чтобы помочь разрешить мою проблему.
Большой Аль просматривал фотографии.
— Гарантирую, скоро ты увидишь Рауля с кем-нибудь еще.
Промелькнула еще пара кадров.
— Ну вот, я же говорил — большой плохой Сэл.
Этот второй персонаж был примерно того же возраста, что и Рауль, но намного выше ростом; возможно, в свое время он занимался тяжелой атлетикой. А затем скинул шестнадцать-семнадцать стоунов мышечного балласта. Сэл был большим, старым и совершенно лысым.
— Мартинес без него никогда не обходится, — заявил де Сабатино. — В старые добрые деньки мы провернули с ними немало дел. Настоящий мужчина, член семьи. Обычно мы запускали партии кокаина вдоль восточного побережья до самой канадской границы. Конечно, прежде надо было во всем разобраться, наладить маршрут; эти ребята сделали все, от них зависящее, и каждый неплохо заработал. Да, отличные парни!
Мы просмотрели еще несколько файлов с фотографиями, среди них я заметил одну, на которой оба сидели в ресторане еще с каким-то белым парнем.
— Не пойму, кто это, — сказал Большой Аль.
Я внимательно глядел на экран через плечо де Сабатино.
— Ник! — встрепенулась Келли.
— Минутку. — Я повернулся к Большому Алю. — Никаких соображений?
— Без понятия.
— Ник!
— Погоди, Келли, — оборвал я ее.
— Ник! Ник! — снова встряла Келли.
— Прокрути назад до…
— Ник! Ник! Я знаю этого человека.
— Какого человека?
— Человека с фотографии. — Она усмехнулась. — Ты сказал, что не знаешь, кто это, а я знаю.
— Этого? — Я указал на Мартинеса.
— Нет, того, что был раньше.
Большой Аль вновь открыл ту фотографию.
— Вот этого! Вон там!
Она имела в виду белого парня, который сидел с Раулем и большим плохим Сэлом.
— Ты уверена? — спросил я.
— Да.
— И кто же он? — После наших экспериментов с видеокамерой я ждал, что она назовет кого-нибудь вроде Клинта Иствуда или Брэда Питта.
— Это папин начальник.
Наступила ощутимо долгая пауза, пока я переваривал эту информацию. Большой Аль с шумом втягивал воздух сквозь стиснутые зубы.
— Что ты хочешь этим сказать: «папин начальник»? — спросил я.
— Он как-то приходил к нам с леди на ужин.
— Помнишь, как его зовут?
— Нет, я спустилась за водой, а они ужинали вместе с мамой и папой. Папа разрешил мне поздороваться и сказал: «А теперь улыбочку, Келли, это мой начальник!»
Она здорово изобразила Кева, и я увидел, как в глазах у нее промелькнула печаль.
К разговору присоединился Большой Аль:
— Ну и дела! Так кто же тогда твой папа?
— Заткнись! — развернулся я к нему и сердито процедил, так, чтобы Келли не могла меня услышать: — Я заезжал к ее родителям неделю назад. Убили всех. Ее отец работал в Управлении по борьбе с наркотиками и знал убийц.
Оттолкнув Большого Аля и усадив Келли себе на колено, чтобы ей лучше был виден экран, я спросил:
— Ты точно уверена, что это папин начальник?
— Да, я знаю, папа мне сказал. А назавтра мы с мамой все шутили насчет его усов, потому что с ними он был похож на ковбоя.
