По ошибке он взял паспорт своего приятеля, с которым жил в одном номере; он не мог вернуться поменять его, поэтому пришлось блефовать. И никто ничего даже и не заподозрил.
Мы ждали. Я по-прежнему держал ноутбук на правом плече, а левой рукой придерживал Келли. Продолжая глядеть на нее, я улыбался, но в меру; все чрезмерное могло вызвать подозрения, а я знал, что за нами будут следить через мониторы и в двусторонние зеркала. Похожий на бизнесмена тип перед нами миновал контроль, улыбнувшись служащей и помахав ей рукой. Наша очередь. Мы подошли к стойке.
Я передал служащей свои документы. Она пробежала глазами данные карточки. Посмотрела на Келли:
— Привет, добро пожаловать в Англию.
— Приветик! — совсем по-американски ответила Келли.
Судя по внешности, женщине было под сорок. У нее была укладка, только слегка покосившаяся.
— Хорошо долетели? — спросила она.
Келли держала Дженни или Рики за ухо, голова второго мишки высовывалась у нее из-под мышки.
— Да, отлично, спасибо, — ответила она.
Контролерша решила продолжить беседу.
— А как тебя зовут? — спросила она, одним глазом косясь на документы.
Молчать ли мне или немедленно вмешаться в разговор?
Келли улыбнулась и сказала:
— Келли!
Да, лихо. Столько проехать, пройти через такое и все ради того, чтобы споткнуться на ровном месте.
Тут же улыбнувшись, я наклонился к Келли:
— Ну-ка, подумай хорошенько!
Я не решался взглянуть на контролершу. Я просто чувствовал, как улыбка застывает у нее на губах, чувствовал устремленный на меня пристальный взгляд.
Пауза, пока я пытался придумать, что сделать или сказать дальше, как мне показалось, затянулась на час. Я представлял, как палец контролерши готовится нажать на скрытую кнопку.
Келли нашла выход из положения раньше меня.
— Да шучу, шучу, — хихикнула она и показала на мишку. — Вот это Келли! А меня зовут Луиза. А вас как?
— Меня зовут Маргарет, — улыбнулась в ответ контролерша.
Если бы она только знала, что чуть было все не уничтожила.
Затем она открыла паспорт. Глаза ее перебегали с фотографии на мое лицо. Она положила паспорт на стойку, и я заметил устройство ультрафиолетового просвечивания. Затем, посмотрев прямо мне в глаза, она спросила:
— Когда вы фотографировались?
— Думаю, года четыре назад. — Я слабо улыбнулся и добавил приглушенно, но так, чтобы услышала Келли: — Мне делали химиотерапию. Волосы только начали отрастать. — Я почесал голову. Кожа на черепе была влажная и холодная. К счастью, вид у меня все еще был дерьмовый. Наверняка сработало лекарство. — Я везу Луизу повидаться с родителями жены, они очень плохи. А жена осталась со вторым ребенком, он сейчас болен. Пришла беда — отворяй ворота!
— Ох, — сказала контролерша, и в голосе ее прозвучало искреннее сочувствие.
Но паспорт она так и не отдала.
Внезапно стало очень тихо, словно контролерша ждала, что я заполню эту тишину признанием. А может, она просто пыталась подобрать какие-нибудь по-человечески ободряющие слова.
— Счастливо вам, — сказала она наконец и положила паспорт на стойку.
Я еле справился с желанием схватить его и пуститься наутек.
— Большое спасибо, — сказал я, забрал паспорт и положил в карман; затем аккуратно застегнул пуговицу, как сделал бы любой нормальный отец.
Только потом я повернулся к Келли:
— Давай, детка, пошли!
Я ступил вперед, но Келли словно приросла к полу. Вот черт, что еще?
— До свидания, Маргарет. — Она расплылась в улыбке. — Удачного дня!
Что и требовалось доказать.
Мы были почти у цели. Я знал, что с багажом проблем не будет, потому что не собирался его забирать.
Я посмотрел на карусель.[73] Самолет из Брюсселя как раз производил высадку пассажиров, поэтому я направился к синему проходу. Даже если нас остановят, потому что у Келли рюкзак со слоганом «Верджин», я разыграю привычную роль болвана.
Но в синем проходе никто из таможенников не дежурил. Свобода!
37
Большие раздвижные двери вели в зал прибытия. Мы прошли сквозь плотную толпу шоферов с табличками и людей, которые встречали своих любимых. Никто не обратил на нас внимания.
Я прямиком направился в bureau de change.[74] Выяснилось, что я не зря поработал прошлой ночью с Роном, Мелвином и Сэндборнами: все вместе составило сумму более трехсот фунтов наличными. Идиот, я забыл купить билеты на метро в автомате, и нам пришлось сто лет простоять в очереди в кассу. Но я не стал придавать этому особого значения; даже поездка до «Бэнк- стейшн» длительностью в час была упоительной. Я был свободным человеком, меня окружали обычные люди. Никто не знал, кто мы, и не собирался наставлять на нас пушку.
Сити представляет собой странную смесь архитектурных стилей. Сойдя на «Бэнк-стейшн», мы прошли мимо больших зданий с колоннами, по-пуритански составленных из прямых углов, — это был старый истэблишмент. Свернув за угол, мы оказались перед монструозными сооружениями, возведенными в шестидесятые и в начале семидесятых архитекторами, которые, должно быть, работали под девизом «Да гори он, этот Сити». К одному из таких зданий я и направлялся, это был «Нэт уэст» банк на Ломбард-стрит, такой узкой, что по ней едва могла проехать машина.
Мы прошли через вращающиеся двери из стекла и металла в банковский операционный зал, где кассиры рядами сидели за защитными стеклами. Но я пришел не за деньгами.
За приемным окошком сидели парень и девушка, обоим было едва за двадцать, на обоих униформа «Нэт уэст»; даже в нагрудные карманы были вшиты небольшие корпоративные узоры, возможно для того, чтобы персонал не носил служебные костюмы в нерабочее время. «Еще бы!» — как выразилась бы Келли.
Я увидел, что оба моментально оценили нас с Келли и сразу заважничали. Я бодро поприветствовал их: «Приветик, как дела?» — и попросил Гая Бексли.
— Как вас представить? — спросила девушка, снимая трубку.
— Ник Стивенсон.
Она набрала добавочный. Парень вернулся к своим служебным обязанностям за другим приемным окошком.
Я наклонился и шепнул Келли:
— Потом объясню.
— Он будет через минуту. Присядьте, подождите.
Мы уселись на диван, ужасно длинный, с ужасно изогнутой спинкой и ужасно пластмассовый. Я буквально чувствовал, как Келли что-то соображает.
И не ошибся.
— Ник, я теперь Луиза Стивенсон или Луиза Сэндборн?
