сработала смекалка бойцов будущего. Снова захлопали АГСы расстреливая последние боеприпасы, и немецкие окопы, из которых били пулеметы заволокло дымом, в который для дополнительного эффекта выстрелили несколько раз из РПО и гранатометов с термобарическими боеприпасами. Подавив огонь, в траншею сразу посыпались наши штурмовики и красноармейцы, и там снова завязалась рукопашная схватка. Тут себя великолепно показали автоматы Калашникова и подствольные гранатометы. В течение пяти минут огонь противника был подавлен и отряд рванул дальше в к линии, где стояли немецкие гаубицы.
— Дровосек, что у вас с боеприпасами?
— Меньше трети.
— У нас так же. Идем на рывок. Гаубицы валим с дальних дистанций и возвращаемся. Пехота здесь остается.
— Понял вас Феникс, работаем.
Снова поредевшая колонна уже практически в полной темноте рванула в немецкий тыл, где по нашим расчетам должны были находиться немецкие пушки. Установка подавления радиосвязи еще работала, поэтому у немцев творилась реальная неразбериха. Мы так лихо выскочили на небольшой пригорок, за которым живописно расположились и гаубицы и зенитки, который в ожидании нас, предусмотрительно опустили стволы своих пушек. Но тут за нас опять играла темнота, где наше технологическое преимущество сказывалось в полной мере, хотя услышав шум двигателей лязг гусениц, немцы сразу закидали холм осветительными ракетами. Для гаубиц дистанция была маловата и их сразу стали переориентировать для стрельбы прямой наводкой а вот зенитки сразу затарахтели, осыпая танки роем малокалиберных снарядов, которые взрываясь рвали динамическую защиту. Но и мы не остались в долгу. Прицельная стрельба осколочно-фугасными снарядами по противнику с такой дистанции выглядела натуральным позерством. Шесть зенитных автоматов замолчали буквально в течении двадцати секунд. Через минуту после того как наши Т-64 открыли огонь, уцелевших орудий в секторе обстрела практически не осталось. Обстреляв для приличия тягачи и небольшой поселок, в котором расположились тыловые подразделения, я решил возвращаться — и так на сегодня задачу перевыполнили, помогли предкам на все двести процентов.
На связь вышел Васильев:
— Феникс, дистанция двести, групповая цель, похоже два грузовика и легковушка.
— Грузовики уничтожить. Легковушку из пулемета, может, что интересное будет.
Тут же почти синхронно жахнули две танковые пушки, отправив последние осколочно-фугасные снаряды в удирающие машины противника. БТР и БМП, как более быстроходные сразу рванули погоню, хотя гнаться было почти незачем. Головной грузовик прямым попаданием практически разнесло на куски, второй, замыкающий, отброшенный в сторону взрывом лежал на боку и дымился: второй танк взял прицел чуть ниже, но взрывная волна все равно поразила противника. Легковушка съехала с дороги и так и застряла, пытаясь объехать горящий остов грузовика. Тут как раз подоспели и мы. Все свободные люди остались в окопах, поэтому пришлось мне, командиру хватать автомат и выпрыгивать наружу, сзади подстраховывал Егор Карев, который всегда старался держаться рядом. Я всегда поражался его усилиям, направленным на охрану моего бренного тела, но он умудрялся это делать добротно и ненавязчиво, за что, насколько я знаю, всегда получал особые благодарности от моей супруги, смирившееся с таким вот боевым образом жизни.
Подъезжая к разгромленной колонне. ради приличия дал несколько очередей по лежащей машине, а идущий чуть сзади БМП долбанул осколочно-фугасным снарядом, вызвав новый пожар на дороге.
Горящие грузовики давали такое хорошее освещение, что необходимость в приборе ночного видения совершенно отпала. Судя по всему, легковушке доже досталось — разбитые стекла, посеченный осколками корпус. Одна дверь была открыта, и из нее вывалился человек в офицерской шинели, схватившись за голову, катался по земле и громко выл. Рядом с ним на земле лежал пожилой мужчина, вытянувшись почти по стойке смирно, судя по знакам различия немаленького чина, и не подавал признаков жизни. В самой машине еще были два тела, но по пробоинам в машине, количеству крови и ранам, уже были не жильцами, поэтому две короткие автоматные очереди это утверждение подтвердили на все сто процентов. А вот те, кто смог самостоятельно выбраться, нас вполне заинтересовали. Карев предусмотрительно вытащил из машины какой-то портфель, а я пнув ногой стонущего немца присел возле второго и пощупал пульс на шее, к моему удивлению он был жив. Мы с Каревым обоих немцев перетащили в БТР, предварительно связав стяжкой руки, и не задерживаясь, рванули в сторону отходящих танков, который прикрывая нас, сильно не спешили далеко уходить.
Навоевавшись, и проклиная всех немцев, и авантюристов, и Гитлера в особенности, дал команду на всей скорости возвращаться обратно. Возле окопов мы посадили на броню пехотинцев, приняв всех раненных, и уже в более полном составе вернулись к окопам, где уже занимал позиции переброшенный другого участка неполный стрелковый батальон.
Используя один из танков в качестве тягача, вытянули из воронки БТР, из которого Дегтярев извлек контуженного пулеметчика и тяжелораненого механика-водителя. Времени и так оставалось мало, поэтому со всей возможной скорость бросились к аэродрому, где, по словам Борисыча, нас уже ожидал самолет, в который уже все загрузили и только ждали моей команды на взлет.
Пока мы ехали, Карев с интересом рылся в бумагах, которые мы вытащил из легковушки и рассматривал документы захваченных офицеров Вермахта. Я его окликнул, и спросил, что там интересного, хотя мысли были заняты другими проблемами: как возвращаться, как быстро оказать помощь раненным.
— Командир, да мы тут целого генерала повязали.
Сам того не замечая, лейтенант ОСНАЗа из 41-го года активно пользовался сленгом из будущего, которого нахватался у бойцов внутренних войск.
Честно сказать мне это было совсем не интересно. В бою мы потеряли еще троих раненных, и один из них был очень тяжелым, поэтому нужно было срочно отправлять технику на базу и срочно оказать помощь.
— Ну и кто там? — почти равнодушно спросил Карева.
— Генерал-лейтенант Вульф Шеде, командир 68-й пехотной дивизии, которую мы только что отодрали…
— Он хоть жив?
— Да, долбануло его хорошо, но жить будет да и адъютант его пришел в себя, больше не воет.
— Ну и хорошо, если в самолете будут места, отправим их посылкой в Москву, как бонус к нашему грузу, пусть люди порадуются. Да и сумочку им в придачу, может там что интересное и накопают.
Карев весело ухмыльнулся, но мое озабоченное выражение лица, заставило его забыть про веселье.
На аэродроме нас ждали с нетерпением. Борисыч с дочкой находились недалеко, но сгоревшие останки самолетов заставили его осторожничать и лезть в металлическое нутро летающего аппарата он собирался перед самым взлетом. Тут же находился летчик-майор, который должен был доставить груз в Москву с дозаправкой на аэродроме под Курском. Возвращение нашей колонны встретили с облегчением, я же не теряя времени, подошел к куратору и летчику и коротко спросил:
— Места еще для двух тел будут?
Летчик коротко ответил: «Да», а вот НКВД-шник сразу заинтересовался.
— Что за тела? Это не оговаривалось.
— Ничего, товарищ майор, мы там случайно немецкого генерала прихватили, надо его в Москву тоже за компанию отправить, пусть там с ним общаются.
По тому как они оба заулыбались, мне стало понятно, что такая перспектива их устраивает.
Загрузив в самолет новый груз и разместив там Борисыча с дочкой, мы дождались, когда транспортник запустит движки, их разогреет и начнет разгон по полевому аэродрому, ради которого сегодня полегло столько людей.
И вот наконец-то самолет исчез в ночном небе и нам, выходцам из не самого лучшего будущего нужно было возвращаться в наше время. Колонна из побитых танков, один из которых тащил за собой поврежденный БТР, бронетранспортеров и БМП двинулась обратно к порталу. Через два часа, когда небо начало светлеть мы прибыли на заветное поле и стали поочередно загонять технику в портал. К утру ни
