мечтать не приходится.
— Ну так ее ж стеречь от прочих дварфов надо! Они знаешь какие жуки!
— Они не жуки, дварфы они. Что тебе вообще о них ведомо?
— Мне и один плешь прогрыз, а там же их целый город!
— Ты вообще, что ли, не слушаешь, о чем я толкую? Мы, дварфы, другие. Мы на чужих жен не заримся.
— Мы, гоблины, в целом тоже почти не по этой части, да знаешь, какие бывают исключения!
— Кстати, я ведь даже не знаю, не связана ли леди Кейтлин с кем-либо обязательствами, — пригорюнился Лукас. — А вы предлагаете сразу в лес, с барабаном.
— Да твои-то какие сложности? Ты тоже дварф, что ли?
— Нет, но законы рыцарства…
— Ах, ну да — лы-ы-ы-ыцарь. Отбить женщину просто так нельзя, надо сперва убить ейного предыдущего хахаля! Это мы тоже можем…
— Этого мы не можем! — Торгрим шарахнул по столу.
— Можем! — Бинго стукнул ответно, и стол жалобно хрустнул. — Но не будем. А то ж потом выяснится, что у них, лы-ы-ы-ыцарей, и тут все не слава богу; который убил, тот и бери добычу, а потом тебя еще вот этот самый сэр комендант соберется в порядке взаимозачета мечом ковырять. Не согласный.
— Так писать-то мне что? Я играю на барабане, за башней у нас радуга… может, написать еще, что я люблю животных? Сэр Бингалахад, когда вы заходитесь таким гадским хихиканьем, я понимаю, что дал маху, но не понимаю, в чем именно.
— Поймешь, да поздно будет, когда она тебе пришлет пару коз с наилучшими пожеланиями. Не надо про животных. Напиши лучше, что меч твой велик и тяжел, иной не свернет и двумя руками, а ты, упражняясь с ним ежевечерне, одною с ним управляешься и давно уже ни с каким достойным противником его не скрещивал, а в обозримом пространстве только ее видишь подходящим кандидатом.
— Ну, по сути, я предпочитаю короткий меч, а для более серьезных случаев…
— Вот об этом промолчи, должна же быть в отношениях некая недосказанность. И ни в коем случае не признавайся, что в ожидании ее с другими мужиками сим мечом постоянно переведываешься. Тускнеет, скажи, меч, и сколь его ни смазывай — ржавеет без дела! Это вариант беспроигрышный, какая воительница не проникнется сочувствием.
— Охотно признаю в вас поэта, мой друг, и если потребуется моя рекомендация для вступления в рыцари, можете на нее смело расчитывать.
— Вот спасибо, но я за время нашей беседы как-то передумал в лы-ы-ы-ыцари. Прекрати хрюкать, полуборода, прояви к сэру коменданту сочувствие.
— И правда. Может, мы лучше Бинго настропалим устно пересказать ваши устремления, сэр комендант?
— Про меч пусть лучше напишет. Это же придется в наглядных образах, а после моего меча, — гоблин потыкал пальцем в сторону Рансера, у седла которого немереной оглоблей висел именитый прузенский клинок, — всякое впечатление будет смазано. Так, о музыке, о мечах… надо воспеть ейную красоту!
— Превосходная мысль! Диктуйте, я запомню.
— Да я ж ее не видал. Ты хоть опиши, чтоб было за что зацепиться.
— Она… о, она такая… такая…
— Сиськи есть?
— Сэр Бингалахад!..
— Есть?!
— Есть, разумеется, но…
— Пиши про сиськи.
— Да как же такое можно?!
— Очень хорошо можно. Ну, типа: «Если мне суждено быть подавленным грудью рухуджийского солдата, то согласен только на вашу!»
— Да ты и впрямь поэт, а с виду и не скажешь, — подивился Торгрим. — Это чё, вот так ты с кузнечихами и договариваешься?
— Не надо о кузнечихах. У нас ответственное занятие, а из тебя похабель лезет. Тут некоторые есть пытаются!
— Какое великое счастье миру, что ты неграмотен! Сколько бы иначе несчастных дев вверг в заблуждение своей изящной словесностью, за которой на поверку такое мурло скрывается[17].
— Грамота — костыль для лы-ы-ы-ыцарей. А наше щасте на бумаге не выпишешь. Глазомер, быстрота, натиск… и опять быстрота, пока дрова колоть и воду носить не приставили.
— Не забыть бы все это. — Лукас озадаченно перебрал в уме перечисленные абзацы, проникаясь все большим уважением к зеленому безобразнику, походя разрешающему проблемы, для рыцаря непреодолимые. — Бегу писать. Вы уверены, что это, про грудь, не слишком… фривольно?
— Настолько не слишком, что я б добавил чего-нибудь про другие части.
— Сэр Бингалахад, независимо от исхода дела, мне еще жить с такой репутацией.
— С какой — такой? Что, мол, грамотный? Я ж говорю, мешок — лучший вариант.
— Ладно, будем считать, для первого раза достаточно. Бегу! Марк, выдай сэру Бингалахаду лук, какой ему понравится, и если еще в чем-то нуждаетесь — не стесняйтесь, берите, у нас запасов достаточно.
— Пеорский возьмете? — Вялый интендант, давно уже наблюдавший во все глаза за небывалым оживлением коменданта, повел рукой в сторону предмета, который легко можно было бы принять за оглоблю в руку толщиной.
— Вот спасибо, нам лук бы, а не катапульту.
— Это лук? — не поверил Торгрим. — Да он же прямой, не изогнутый даже!
— Это лук и есть, с самых наших Железных Гор. У пещерных орков единственное развлечение, оно же смысл жизни, — стрелять из таких удрючищ. Изогнутым он становится, когда ты его… гм… изогнешь и тетиву нацепишь.
— И далеко стреляет?
— Говорят, что на лиги. Я лично ни разу его и наполовину растянуть не смог, силенки не те. Пеоры, они всю жизнь спину качают, в чем другом слабы могут быть, но только не в этом.
— Ты там посмотри нам чего попроще, уважаемый! Вот, к примеру, от тех же наших лесных братьев поделку — отличные композитники делают, твою вот, полуборода, кольчугу прошибет за милую душу… это так, чтоб разговор поддержать, не парься.
— Есть и такой. — Интендант скрылся в палатке, пошурудил там и вынес короткий толстый лук, облицованный рогом. — Насчет кольчуги я б поспорил, раз на раз не приходится, но случись в умелых руках, добавки никому не потребуется. Дать вам бронебойных стрел или обычные клинковые предпочитаете?
— Я б охотничьи взял, если есть, широкие. — Бинго разлапил пальцы, обозначая ширину с полфута. — Мы ж по кольчужным стрелять не собираемся, на то у дварфа топор имеется. А вот зверушку какую подбить на пропитание — милое дело.
— Поищу. — Интендант озадаченно почесал спину. — На складу таких не держим, но вроде у наших разведчиков видел. Еще что-нибудь?
— Шлем бы мне, а то шляпа с головы постоянно падает. — Торгрим с отвращением пихнул положенную на стол капеллину.
— Она с тебя падает, потому что ты меня ею дубасишь без перерыва. Главное, рукавиц железных ему не давайте!
— А что, есть рукавицы? Я бы взял.
— Молчу, молчу, пока про шпоры не проболтался.
Колбаски вскоре кончились, Бинго доразлил остатки местного варева и, покуда делать было нечего, улегся всем фронтом на стол. Толком передохнуть после кораблекрушения им не удалось — едва отбившись от команды подожженного тендера, Торгрим сразу погнал его через лес, где лошадей пришлось вести под
