На нем была шляпа с оранжевым пером. На носу и на щеках темнели коричневые пятнышки. Он положил на край окна машины свою руку с такими же пятнышками и сказал:
— Поздравляю, Чип! Рад, что вы выдержали.
— Далеко ли собрался ехать? — спросила Снежинка.
— Уже сгонял. В Япу и обратно. «Вольво» сейчас без горючего. Да и мокрый весь насквозь, сами понимаете.
Они улыбнулись друг другу.
— Фантастика, вы не находите? — сказал он, поворачивая руль и орудуя рычагом, торчащим под рулевым колесом. — Водитель от старта и до остановки полностью управлял машиной, используя для этого обе руки и ноги.
— Должно быть, головоломное занятие, — сказал Чип.
— Не говоря об его опасности, — добавила Снежинка.
— Зато очень забавно, — сказал Леопард. — Это настоящее приключение — выбирать, куда ехать, соображать, по какой дороге добраться до цели, соотносить свои маневры с маневрами других машин.
— Ошибиться при маневре — и погибнуть, — сказала Снежинка.
— Не думаю, чтобы это случалось так часто, как нам говорили, — сказал Леопард. — Если бы было так, они делали бы детали машин гораздо толще.
На это Чип возразил:
— Но это сделало бы их намного тяжелей, и они ездили бы еще медленней.
— А где Тишь? — спросила Снежинка.
— Наверху с Пташкой, — сказал Леопард.
Он открыл дверцу машины и, выходя из нее с фонариком в руке, сказал:
— Они расставляют все по местам. Натащили в комнату всякой ерунды. — Он подкрутил стекло вверх до половины и захлопнул дверцу. Его балахон был перепоясан широким коричневым ремнем, украшенным заклепками.
— А Король с Маттиолой? — спросила Снежинка.
— Где-то здесь.
Чип подумал; «Используют музейную кровать», — когда они шли втроем по залам.
Чип много размышлял о Короле и Маттиоле с того раза, как встретил Короля в медцентре и увидел, как он был стар — пятьдесят два или пятьдесят три, если не больше. Он раздумывал о разнице в возрасте между ними. Самое малое — тридцать лет. Он думал о том, как Король предложил ему держаться подальше от Маттиолы, и о ее больших слабее-чем-принято раскошенных глазах и о ее руках, маленьких и теплых, лежавших у Чипа на коленях, когда она сидела перед ним на корточках, уговаривая его принять новую, настоящую жизнь.
Они поднялись по неподвижно эскалатору и пошли по второму этажу музея. Два лучика от фонарей Леопарда и Снежинки танцевали по ружьям и мечам, по колбам ламп на проводах, по окровавленным боксерам, по королям и королевам в усыпанных драгоценными камнями и отороченных мехами одеждах, и по трем нищим калекам-оборванцам, выставляющим напоказ свои уродства и протягивающим руки для подаяния. Перегородка позади нищих была отодвинута, открывая узкий коридор, куда падал свет из открытой двери в левой стене. Слышался ровный негромкий женский голос. Леопард двинулся вперед и вошел в дверь, а Снежинка остановилась и оторвала кусок пластыря из пакета первой медицинской помощи.
— Здесь Снежинка с Чипом, — объявил, входя, Леопард.
Чип заклеил пластырем имяном на браслете.
Они тоже прошли к двери и попали в прокуренную комнату, где на старинных стульях сидели рядом две женщины — пожилая и молодая; в руках у них были ножи, которыми они крошили на столе коричневые листья. Это были Тишь и Пташка. Они поздоровались с Чипом за руку и поздравили его. У Тиши лицо было улыбчивое, покрытое сеточкой морщин; Пташка была явно смущена, рука у нее была горячая и влажная. Леопард стоял рядом с Тишью и раскуривал нагревательной спиралькой изогнутую черную трубку и пыхал дымом по бокам чубука.
Комната, довольно большая, была музейным запасником, дальняя часть ее была до потолка забита множеством Пред-У-реликвий совсем древних и не очень. Тут были разные механизмы, предметы мебели, картины, узлы с одеждой, оружие и инструменты с деревянными ручками, статуя «ангела» — номера с крыльями, с полдюжины открытых и закрытых коробок, маркированных ИНД 26110 с желтыми квадратными ярлыками по бокам. Оглядываясь по сторонам, Чип сказал:
— Тут всякой всячины хватит еще на целый музей.
— И ведь все настоящее! — сказал Леопард. — Многие вещи в экспозиции, вы это знаете?
— Нет, я этого не знал.
В передней части помещения стояли разнообразные скамьи и стулья. К стенам были прислонены картины, стояли коробки с разной антикварной мелочью и стопки старинных растрепанных книг. Внимание Чипа привлекла картина с изображением огромного камня. Он отодвинул стул, мешавший рассмотреть холст. Камень размером с целую гору парил над землей в синем небе, он был тщательно выписан и будоражил чувства.
— Какая странная картина, — сказал он.
— Таких странных здесь очень много, — бросил Леопард.
— На тех, что с Христом, — сказала Тишь, — он изображен со светлым кругом над головой, и вообще он мало похож на человека.
— Я их видел, — сказал Чип, глядя на каменюгу, — но нигде не видел ничего подобного этому. Потрясающе! Реальное и нереальное одновременно.
— Ты не сможешь взять картину себе, — сказала Снежинка. — Мы не смеем ничего брать такого, чего потом могут не досчитаться!
— Все равно нет места, куда я мог бы ее повесить.
— А как вам нравится быть недолеченным? — поинтересовалась Пташка.
Чип обернулся. Пташка глядела в сторону, в руках у нее была связка листьев и нож. Обе женщины продолжали сноровисто нарезать из листьев тонкую лапшу. Снежинка сидела с трубкой во рту; Леопард разжигал ее, уткнув нагреватель в головку.
— Это замечательно, — сказал Чип. — Чем дальше, тем чудесней. Я бесконечно благодарен вам всем.
— Мы сделали только то, что нам велено делать, — сказал Леопард, улыбаясь. — Помогли брату.
— Помогать предписывается не совсем так, — сыронизировал Чип.
Снежинка предложила ему свою трубку.
— Ты достаточно созрел, чтобы разок затянуться?
Он подошел к ней и взял трубку. Головка была теплой, табак подернулся серым пеплом и дымил. Чип поколебался, улыбнулся всем наблюдавшим за ним и поднес чубук ко рту. Коротко затянулся и выпустил дым. Вкус был острый, но приятный, что немало его удивило.
— Недурно, — сказал он. Повторил затяжку более уверенно. Часть дыма попала ему в горло, и он закашлялся.
Леопард, направлявшийся к двери, улыбнулся и сказал:
— Я добуду трубку и для тебя, — и вышел из кладовой.
Чип отдал трубку Снежинке и, прокашлявшись, сел на потертую скамейку из темного дерева. Стал смотреть, как Тишь с Пташкой нарезают табак. Тишь улыбалась.
Он спросил:
— А где вы достаете семена?
— С наших же плантаций, — сказала она.
— А где достали, с которых начали?
— У Короля было.
— Что у меня было? — спросил, входя, Король — высокий, тощий и ясноглазый, с золотым медальоном на цепочке поверх балахона. Позади него стояла Маттиола, и он держал ее за руку. Чип встал.
