само понятие «конкуренция», возникла необходимость чем-то заменить конкуренцию, без чего невозможен прогресс ни в одном из видов человеческой деятельности. Появилось социалистическое соревнование, которое должно было стать главной пружиной нашего развития. Вначале, в эту эпоху энтузиазма первых пятилеток, социалистическое соревнование сыграло свою положительную роль, но уже к началу пятидесятых годов превратилось в формальность, обязательную для выполнения, но ничтожно малое средство по эффективности.
Движение за коммунистический труд сразу же после возникновения стало формальностью.
В те годы у меня сформировалось твердое убеждение в том, что социалистическое соревнование и движение за коммунистический труд не являются теми средствами, которые способны реально влиять на повышение эффективности производства. Они не могут стимулировать работающих на производстве выкладываться в полную силу своих возможностей.
Все командиры производства, с которыми мне приходилось работать или встречаться, были моими единомышленниками и не делали из этого тайны.
Понимало это и правительство страны, постепенно увеличивая самостоятельность хозяйствующих предприятий и позволяя их руководителям применять формы оплаты труда, стимулирующие более эффективную работу сотрудников. Но все это было мелочевкой, не способной коренным образом изменить положение. Нужны были крупные реформы. Они последовали.
Первой была реформа о совнархозах, второй — о разделе всех партийных и советских органов власти на промышленные и сельскохозяйственные. Результат не нулевой, а отрицательный.
Третья крупная реформа — колхозно-совхозная. Там было много положительного.
Была целая серия малых реформ, частью полезных, частью с нулевым результатом, частью смешных, в том числе по кукурузе.
По строительству Хрущев сделал столько полезного, что одно это его деяние позволяет считать его по-настоящему государственным деятелем. Это сейчас мы пренебрежительно говорим про его дома «хрущевки», а тогда десятки миллионов людей были счастливы получить в них квартиры.
Все реформы, которые проводились в конце пятидесятых и первой половине шестидесятых, были поиском путей дальнейшего развития нашей страны, перевода ее на новые рельсы. Положительные результаты были, но далеко не те, на которые надеялись. Коренного перелома не произошло.
Годы жизни и работы на Камчатке для меня и моей жены полны приятных и волнующих воспоминаний. Во-первых, у нас обоих была интересная работа в очень дружных коллективах, во-вторых, бытовые условия по тем временам у нас были вполне приличные, в-третьих, повышенное денежное содержание впервые позволяло нам не считать каждую копейку от зарплаты до зарплаты. Экзотикой Камчатки мы насладились вполне. Из окна нашей квартиры мы любовались Авачинской бухтой, у порога нашего дома начиналась лыжня, которая вела в сопки. Ходили на Авачинский вулкан, на рыбалку, просто на сопки. Снабжение в городе было нормальное, по многим позициям даже лучше, чем в центральных районах страны. Климат в городе мягкий. На Камчатке новые кинофильмы выходили на экран на месяц раньше, чем в Москве. Фильмы, запрещенные для показа в Москве и Ленинграде, показывали у нас. Каждые два дня в кинотеатре новый фильм. Ходили в кино через день. В городе — Дом офицеров флотилии с большим залом, хорошей сценой и отличной акустикой. Все эстрадные знаменитости тех времен выступали в этом зале. Гастролировали у нас и знаменитые театральные коллективы. Камчатский областной драматический театр имел прекрасную труппу, смотреть которую было одно удовольствие. В наш книжный магазин приезжающие в командировку жители Москвы и Ленинграда бежали в первую очередь, чтобы приобрести то, чего они не могли достать у себя.
Все это было хорошо, но оставаться там больше положенного срока службы в отдаленных районах, равного пятим годам, не хотелось. Планировали только в Ленинград — город, который для меня и жены был единственным, в котором мы хотели жить, если командование сочтет возможным перевести меня туда для продолжения дальнейшей службы.
Командование сочло целесообразным перевести меня во Владивосток и назначить начальником Военпроекта-31 Тихоокеанского флота. Главным инженером ВМП-31 назначили инженер-майора Порочкина В. А., бывшего до этого начальником отдела в этой же организации.
С точки зрения житейской это был провальный вариант. Прослужив пять лет на Камчатке, я имел право перевода на Черноморский или Балтийский флот, в Москву, Ленинград, Киев, Баку и другие места в центре. Попав во Владивосток, я это право терял и мог там прослужить до выхода в отставку.
С точки зрения служебной это был шаг вперед.
Я воспринял это назначение как нормальный ход военной службы, жена — с пониманием. Жена и сын полетели в Ленинград к родителям переждать время моего житейского обустройства во Владивостоке.
Тихоокеанский флот — Владивосток
К новому месту службы во Владивосток я шел на теплоходе «Якутия». По судовой трансляции информировали, что судно было построено в Англии в 1913 году, а в 1914 году потоплено немецкой подводной лодкой. После окончания гражданской войны поднято советскими специалистами, восстановлено и направлено для работы на Черное море. Во время Великой Отечественной войны в 1941 году судно было еще раз потоплено немецкой подводной лодкой близ Одессы, затем немцами поднято и восстановлено. В 1944 году наша советская подводная лодка потопила его третий раз у берегов Румынии.
После войны судно подняли, восстановили на верфях Германской Демократической Республики и направили для работы на Тихом океане. Во время моего перехода на теплоходе это было комфортабельное и ухоженное судно.
В течение моей службы в Военморпроекте-31 Тихоокеанским флотом командовал адмирал Амелько Н.Н., его начальниками штаба были вице-адмирал Ярошевич Д. К. и вице-адмирал Бондаренко Г. А., заместителями командующего флотом по строительству — генерал-майор Гордиенко и инженер-полковник Парфенов П. М., начальниками Управления капитального строительства (УКС) флота — инженер-полковник Книжник Л. М. и полковник Алешин Н. Е., начальниками Дальвоенморстроя инженер-полковник Клифус Н. А. и инженер-полковник Иванков В. И.
После реорганизации инженерных органов Военно-морского флота функции заказчика на флоте выполнял УКС. Моим непосредственным начальником был начальник УКСа.
Военморпроект-31 — одна из старейших инженерных организаций Военно-морского флота. Под разными наименованиями он существовал с 1900 года. В его архивах были любопытные документы, например, прошение начальника морского госпиталя с просьбой выделить средства для строительства забора вокруг госпиталя, так как тигры заходят на территорию, бродят под окнами больничных палат и своим рыком пугают больных. Сопки Владивостока буквально нашпигованы подземными штольнями времен русско-японской войны и более поздним строительством. Все это было в архивах ВМП-31.
ВМП-31 был многопрофильной проектной организацией, способной самостоятельно проектировать все объекты системы базирования Тихоокеанского флота.
Границы зоны, где работал ВМП-31: север — Чукотка, юг — Порт-Артур, запад — Чита, восток — Курильские острова и Сахалин.
Кадры ВМП-31 славились своей профессиональной подготовкой и опытом работы. Коллектив дружный, сработавшийся.
Флот стремительно развивался. На критическом пути его развития оказалась система базирования флота. Нужны были новые пункты базирования кораблей, новые аэродромы, новые судоремонтные заводы, новые арсеналы оружия, новые пункты управления, новые маяки, новые радиоцентры. И ко всему этому новые дороги, новые сети электроснабжения, водоснабжения. И для всех них новые жилые дома, школы, больницы, казармы. А существующие надо модернизировать. Разворот работ был громадный. Одновременно в работе были сотни объектов. Рабочая документация буквально с чертежной доски шла на стройки.
Командующий флотом Амелько не только руководил, не только требовал, не только помогал, но был душой и пружиной этого сложного действия, которое называлось капитальным строительством.
