называемая августовская революция 1991 года. От этих дат начинается отсчет крушения социализма и разрушения Советского Союза.
До этого я все время упоминал о противостоянии и борьбе капитализма и социализма. Нет необходимости перечислять, кто финансировал эту борьбу. Но воевали не только два строя, а еще и две державы. Вот что пишет на эту тему А. Юрков в «Санкт-Петербургских ведомостях» от 01.06.02: «Только наивные люди до сих пор считают, что основой холодной войны были идеологические, а не геополитические приоритеты. Не столько революционная «зараза» большевиков всегда была ненавистна Западу, сколько их способность сохранять целостность и независимость державы».
С предельной откровенностью роль Америки в разрушении Советского Союза и крушении социализма раскрыл Президент США Билл Клинтон на закрытом совещании объединенного комитета начальников штабов 25.10.95 (публикация «Санкт-Петербургских ведомостей» от 08.07.00): «...Используя промахи советской дипломатии, чрезвычайную самонадеянность Горбачева и его окружения, в том числе и тех, кто откровенно занял проамериканскую позицию, мы добились того, что собирался сделать президент Трумен с Советским Союзом посредством атомной бомбы...
Правда, с одним существенным отличием — мы получили сырьевой придаток, а не разрушенное атомом государство, которое было бы нелегко создавать.
Расшатав идеологические основы СССР, мы смогли бескровно вывести из войны за мировое господство государство, составляющее основную конкуренцию Америке...
В ближайшее десятилетие предстоит решение следующих проблем:
1. Расчленение России на мелкие государства путем межрегиональных войн, подобных тем, что были организованы нами в Югославии.
2. Окончательный развал военно-промышленного комплекса России и армии.
3. Установление режимов в оторвавшихся от России республиках, нужных нам».
Начиная с 1990 года и до сегодняшних дней российские демократы и западники всех мастей на все голоса говорят об одном и том же — Советский Союз рухнул только по воле народа.
Вот только некоторые факты и соображения, свидетельствующие о том, что это далеко не так. В газете «Советская Россия» от 06.01.01 в статье А. Огнева говорится: «Во время референдума 17 марта 1991 г. три четверти взрослого населения страны высказалось за сохранение СССР.
Одной из главных причин безнаказанного разрушения СССР явилось то, что управление им было сосредоточено в руках очень узкой когорты людей, и перевербовка этой когорты, ее перерождение стало причиной разрушения и самой КПСС, и нашего государства в целом. В 1999 году М. Горбачев, выступая за границей, откровенничал, что целью всей его жизни было уничтожение коммунизма. Именно для достижения этой цели он использовал свое положение в партии и стране. Циничный идеолог перестройки А. Яковлев в 1998 году в «Известиях» признал, что он стал работать в ЦК КПСС только для того, чтобы разрушить советский режим изнутри, используя для этого партийную дисциплину и слабые стороны его структуры.
Ощущение произошедшего у многих из бывшего СССР, и мое в частности, хорошо выражено в повести «Пасхальное яйцо» А. Кузнецова: «Все рушится на глазах. Страна развалилась. Прибалтика — ладно, в этом есть какая-то справедливость, но Украина, Кавказ?! Крым весь восемнадцатый век завоевывали Румянцев, Потемкин и Суворов, а он уже не Россия. Украина что ли Севастополь защищала? А Казахстан? Земли русского казачества — Оренбургская, Семипалатинская, Павлоградская, Кокчетавская, Петропавловская, Усть-Каменогорская области... Семь русских областей. Там сроду никаких казахов не было. Какой Казахстан? Мы сами его создали, читать-писать научили только в тридцатых годах». Но Беловежскими соглашениями дело не закончилось. Никуда не передвигаясь, я стал жить не только в другой стране, но и в другом городе. Вместо Ленинграда мой город стал именоваться Санкт-Петербург. Это произошло по инициативе избранного главой города А. Собчака в результате референдума жителей города. Перевес в пользу нового имени был невелик. Я сомневаюсь в результатах подсчета голосов, лично я голосовал за сохранение имени Ленина. Дело сделано, почтовый адрес у меня новый. К памяти и делам Петра Первого я отношусь с глубоким уважением, но считал и считаю, что не надо было это делать.
При Собчаке же вовсю муссировались мнения, что коммунисты зря погубили столько людей, защищая Ленинград, что его надо было сдать немцам, этим избежать блокады и гибели сотен тысяч людей.
Блокадница, инженер по профессии, пенсионерка по положению Г. И. Турина написала по этому поводу в 1996 году в день снятия блокады Ленинграда такое стихотворение:
Санкт-Петербург
Начало моей жизни в новой стране при новом правителе Ельцине, в новом городе, при новом градоначальнике Собчаке связано с мучительной болью за случившееся, тревогой и страхом, как будем жить дальше.
По своей прежней должности я имел четкое представление об устройстве государственной власти в СССР и о системе управления народным хозяйством. Я знал, как работает промышленность Советского Союза и какая разветвленная сеть самых различных предприятий, находящихся в разных концах страны, в том числе в регионах, ставших самостоятельными государствами, задействована в создании того или иного изделия, будь то корабль, самолет, трактор или стиральная машина.
Какое будет новое государственное устройство, какая будет система управления народным хозяйством, мне было совершенно не ясно и не понятно. То, что я узнавал из СМИ (так стали называться средства массовой информации: газеты, журналы, телевидение, радио и т. п.), вызывало недоумение потому, что предложения стали давать люди, совершенно не понимающие в тех делах, о которых они говорили. Причем предлагали безапелляционно и с апломбом. Возмущение потому, что говорили глупости и вредности. Страх потому, что все предложения при их реализации могли вести только к одному — разрушению всего и вся.
Было ясно — разрушается социализм. Разрушается сильное государство, и создается что-то аморфное. Прямо об этом руководство страны не говорило. Вместо этого было объявлено, что страна идет курсом реформ, который путем рынка приведет россиян к счастливой жизни и полному благополучию. Как это произойдет, никто и никогда четко не говорил. В стране было две жизни. Первая — у всех на виду,
