движения жертвы и иметь возможность точно прицелиться.
Народ, на который герулы напали в этот раз, назывался «лесным». Следует дать историческую справку, без которой дальнейшие события будет труднее понять. Когда-то давно, на планете, удаленной от той, на которой сейчас находились Муджин, Гунлаки и парень, жили лесные люди. Они были варварами, что невозможно отрицать — безжалостными, невежественными, с жестокими нравами и дикими обычаями. Они промышляли охотой и земледелием. Этот народ с далекой планеты некогда восстал против могущества Телнарии. Во мраке дремучих лесов с помощью оружия, захваченного у пришельцев, лесному народу не раз удавалось заманить в ловушку и истребить карательные отряды, потери которых в то время не могла себе позволить раздираемая гражданскими войнами Империя. В конце концов, по мере того, как войска Империи завоевывали враждебные . планеты, рыская вдоль границ, они стали часто вторгаться вглубь чужих земель — тут и пришло время вновь обратить внимание на лесной народ. Войны велись на протяжении жизни нескольких поколений — кровавые и безжалостные. Заключались различные союзы, и в конце концов лесной народ и несколько подобных ему были покорены. Свою роль сыграли предательства и проявления вероломства, но, конечно, подобные народы — изолированные, лишенные поддержки извне, иногда враждующие между собой, испытывающие нехватку человеческих ресурсов и вооружения — не могли соперничать с войсками Империи. Иногда народы полностью истреблялись. Жалкие остатки были рассеяны по разным планетам и призваны нести службу Империи, особенно в отдельных видах работ. Они не имели федеративного статуса; варварам всего лишь позволяли оставаться во владениях Империи, а за эту милость они были обязаны поставлять ей рекрутов для ауксилий — дополнительных войск срочной службы, на которые во многом опиралась имперская власть. Такие образом компенсировалось нежелание горожан проходить военную службу. Некоторые из варваров даже занимали офицерские должности в постоянной армии. Военные силы Империи, как следует заметить, составляли в основном части обороны, где должны были проходить службу горожане и которые теперь состояли только из сельских жителей и профессиональных военных. Основная армия состояла главным образом из наемников и была полностью независима от гражданских властей. Она представляла собой значительную политическую силу, расположения которой добивались. Армия наемников была способна возводить на престол и свергать императоров.
Названия лесных народов, разбросанных по чужим планетам, были различными. Сначала их называли «вандалами» — откуда появилось это слово, неизвестно. Кое-кто утверждал, что так называли лесной народ его враги. Однако возможно, что это слово пришло из языка самого лесного народа — вначале от древнего «ванланд», то есть лес, но, как уже говорилось, в этом нет уверенности. Возможно происхождение слова от названия «ванганз» — так обозначали ритуальный акт отмщения. В истории лесные люди упомянуты как вандалы, и я буду употреблять это название, надеясь, что читатель не позволит себе заблуждаться относительно каких-либо несущественных значений, связанных с этим словом. Подобный народ, как известно, существовал и в нашей истории. Но я не собираюсь рассуждать об этом, предоставив такое право более сведущим людям. Моя задача, как я уже указывал, весьма проста — всего лишь рассказать о том, что случилось…
Мальчик стоял на заснеженной траве, опираясь на посох. Он казался настолько изнуренным, что не мог выпрямиться. Его одежда, изорванная, превратившаяся в лохмотья, развевалась на ветру.
Остатки лесного народа были привезены на эту планету. Мальчик был одним из последних уцелевших. Всего несколько месяцев назад, весной и в начале лета, герулы вели с ними продолжительные, отчаянные бои. Сражения длились более пяти недель — это была настоящая война. Лесные люди были неплохими наездниками; они изменили жизненный уклад в соответствии с укладом герулов, превратившись в пастухов. Их вражда вспыхнула неожиданно, ибо вначале лесной народ жил на востоке, за горами Баррионуэво, там, где начинались равнины; впоследствии он перебрался на север, к самим равнинам. Гунлаки был поражен искусством врагов, хотя герулы, имеющие численный перевес, со своими отличными конями, которых в течение столетий выращивали для боя и погони, искусством верховой езды и боя, отточенном веками и освященном традициями, с быстротой, способностью к длительным походам и осадам, победили противника. Вождь лесного народа погиб в бою. Его беременная жена избежала плена и вместе с группой приближенных скрылась неизвестно куда. Из черепа побежденного вождя не стали делать чашу — нет, вождь был предан торжественному сожжению, достойному вождя герулов. Гунлаки вместе с другими всадниками воздел копье в прощальном салюте, когда первая струйка дыма устремилась в небо…
— В правую руку! — крикнул Муджин, ударяя каблуками по бокам своего коня.
Гунлаки услышал, как парень пронзительно вскрикнул от боли.
— В левую руку! — крикнул Муджин.
Парень вновь закричал от боли. Муджин был умелым воином, почти таким же, как Гунлаки — было бы странно, если бы Муджин не попытался щегольнуть своим искусством. Гунлаки оглядел заснеженную равнину. Конечно, воины не стали бы медлить, если бы жертва попыталась ускользнуть или молить о пощаде. Позднее Муджин научился бы сочувствовать, а пока он был слишком молод. Вид крови легко возбуждал его.
Парень пронзительно взвизгнул. Гунлаки так и не взял в руки копье.
Не. то, чтобы ему не хотелось участвовать в развлечении, но парень казался совсем ослабленным ударами, хотя потерял не так уж много крови.
Вновь раздался крик — на этот раз копье пронзило бедняге предплечье. Это был уже четвертый удар. Муджин вначале бил в правую руку, надеясь, что его жертва не левша. Конечно, он мог ошибиться.
Гунлаки подъехал ближе, переступив узкую колею, оставленную колонной, напоминающую рану в траве.
Муджин наносил удары в плечи — сначала в правое, потом в левое.
Затем последовали уколы в бедра, чтобы жертва не могла сдвинуться с места в ожидании финального удара в горло или в сердце. На этот раз смертельный удар должен был поразить сердце, как сказал Гунлаки. Иногда жертву ранили в колени, а седьмой и восьмой удары приходились в подколенные впадины сзади. Поскольку Муджин решил убить парня десятью ударами, девятый из них наносился справа в грудь — так, чтобы пошла кровь, но жертва могла бы удержаться на ногах, а при десятом копье пробивало ребра и вонзалось в сердце. Лезвие копья сужалось к концу, чтобы его было легче извлекать из раны — зачастую именно это предрешало исход боя. Если бы Муджин сказал «девять», то последний удар поражал бы сердце, а если бы сказал «девять и в шею», девятый наносился бы сзади в шею с расчетом перебить позвоночник.
Парень пошатнулся — девятый удар справа в грудь оказался слишком силен.
Муджин пришпорил коня.
Парень едва стоял на ногах и в любую секунду мог упасть. Myджину следовало спешить.
— Берегись! — крикнул Гунлаки.
Внезапно парень поднял посох, стремительно отбил им копье и бросился к конскому боку, грубо нанеся удар по ребрам. Конь всхрапнул от боли, и парень изо всех сил ударил его еще раз; конь беспокойно задергался на месте, пытаясь избежать ударов и боли, и потерял равновесие. Муджин, нога которого застряла в стремени, упал вместе с конем так, что оказался прижатым к земле. С вытаращенными глазами он смотрел, как окровавленный парень заносит над ним посох. Он не успел нанести удар — подоспевший Гунлаки кольнул его копьем прямо под левую лопатку.
Чертыхаясь, Муджин поднялся и дернул коня за узду.
Гунлаки вытащил копье из тела парня.
Муджин был в бешенстве, он награждал безжизненное тело яростными пинками. Его конь стоял поодаль, еще пофыркивая и отряхиваясь от снега.
— Ты в порядке? — спросил Гунлаки.
— Пес! Пес! — орал Муджин, пиная труп.
Гунлаки привел его коня. Муджин проверил подпругу и взобрался в седло.
Гунлаки оглядел равнину — она казалась совершенно пустынной. Он вновь повернулся к трупу.
— Он был смелым, как мы, — сказал Гунлаки.
— Он пес!
— Да, но смелый пес, — поправил Гунлаки.
— Смелый, — кивнул Муджин.
