четвертый день предпоследнего кодунга снял или вынужден был снять ваши королевские уборы и надел на вас веревки, больше приличествующие рабыне, нежели принцессе?
Геруна промолчала.
— И в таком виде провел вас по коридорам корабля «Алария»?
— Нет, — заявила Геруна.
В толпе послышались изумленные возгласы. Отто с удивлением взглянул на принцессу.
— Ты очень пожалеешь, если скажешь неправду, сестра, — пригрозил Ортог.
— Это был не он, — пробормотала Геруна, опуская голову.
— Не понимаю, — удивился Ортог.
— Она женщина, — сказал его оруженосец, который держал шлем. — Она почувствовала веревки.
— Странно, — проговорил Отто.
Геруна приподняла голову, на краткий миг встретила взгляд изумленного Отто, потом не, менее изумленного Юлиана и потупилась.
— Я могу представить доказательства, — объявил Отто.
Геруна сжалась.
— Поскольку это была принцесса, мое бегство с корабля значительно облегчалось, — продолжал Отто, — к тому же мне нравилось, что она женщина. Ее королевские одежды, согласно моему плану и желанию, а также для того, чтобы она могла лучше понять себя и свое отношение ко мне, я надел на рабыню — ту, которую я выиграл в состязании.
Геруна зло взглянула на него. Лицо Ортога побагровело от ярости. Толпа присутствующих воодушевленно кричала.
Рабыни обменялись торжествующими взглядами. Как они были рады, как ненавидели Геруну!
— Когда мы удачно бежали с «Аларии», эти одежды остались у рабыни, — продолжал Отто. — Я сохранил их, — и он указал на узелок в руках Гундлихта. — Вот эти одежды. Рассмотрите и опознайте их. Я передал эти одежды вашему посыльному на Варне.
Женщины из свиты принцессы выступили вперед и подтвердили, что именно эти одежды были на принцессе на четвертый день предпоследнего кодунга. Одни собственноручно шили эти одежды, другие наряжали принцессу в тот памятный день. Украшения от известных купцов и ювелиров были также опознаны по меткам.
— Суд считает, — провозгласил Ортог, — что стоящий перед нами человек действительно совершил то, о чем говорит.
В толпе пронесся гул удовлетворения.
— Ты глупец, — сказала Геруна Отто.
Его глаза блеснули, однако она, несмотря на свое положение и власть, а также на то, что вокруг стояли воины, отпрянула. Она едва осмеливалась представить, каково остаться наедине с этим свирепым человеком и быть в полной его власти.
— Ты Отто, который называет себя вождем вольфангов, — сказал Ортог.
— Я — Отто, вождь вольфангов.
— Но у них нет вождей.
— Меня подняли на щитах, — объяснил Отто.
— Мы запрещаем вольфангам иметь вождей, — возразил Ортог. — Ты, конечно, знаешь это. Вольфанги из народа вандалов платят дань — сперва дризриакам, теперь ортунгам. Им позволено существовать только при условии полной покорности.
— А дризриаки знают, что вы пришли к вольфангам за данью?
— Как мне объяснили, ты отказался платить дань, — продолжал Ортог.
— Да, они отказались, господин, — в один голос подтвердили Хендрикс и Гундлихт.
— Вы вернулись с Варны с пустыми руками, не привезли ни зерна, ни шкур, ни женщин?
— Да, господин, — ответили Хендрикс а Гундлихт.
— У них не было зерна и шкур? — удивился Ортог.
— Нет, было, и вдоволь, — возразил Хендрикс.
— Может, не было хороших женщин?
— У них есть настоящие красотки.
— И на них до сих пор нет наших ошейников? — удивился Ортог.
— Нет, господин, — ответил Гундлихт.
— Они отказались платить дань?
— Да, господин.
— Это правда? — обратился Ортог к Отто.
— Да.
— Но почему?
— Вольфанги больше не будут платить дань ни дризриакам, ни ортунгам, — объяснил Отто.
— Почему же? Отто пожал плечами.
— Меня подняли на щитах, — коротко ответил он.
— Надеюсь, ты понимаешь, — угрожающе заговорил Ортог, — что наши корабли могут выжечь ваши леса и истребить вольфангов раз и навсегда?
— Некоторые спасутся.
— Но мы уничтожим всю планету!
— Кто такие ортунги? — вдруг насмешливо спросил Отто.
— Мы из народа алеманнов.
— Вы — не настоящее племя, — возразил Отто. — Вас не признал народ, вы самозванцы. Вы всего лишь кучка мятежников, отколовшихся от дризриаков.
— Но у нас есть корабли и оружие! — воскликнул Ортог.
— Да, и разбойничьи шайки, — кивнул Отто.
— Ты наглец! Отто промолчал.
— Мы уничтожим Варну, — пригрозил Ортог.
— Этим вы не смоете позор.
— Да, — согласился Ортог, — такой позор так просто не смоешь, — и он взглянул на Геруну.
Та отвернулась.
— Но, я думаю, вы можете быть не только шайкой разбойников, — продолжал Отто.
Воины возмутились. Некоторые выступили вперед, хватаясь за ножи. Ортог жестом отослал их на место. Отто не шелохнулся: он продолжал стоять, скрестив руки натруди, перед помостом, на котором сидел Ортог.
— Древность и обычаи сами по себе не заслуживают законного признания, — сказал Ортог.
— Но их можно счесть признаками законности, — заметил Отто.
— Самые древние и почитаемые племена когда-то начинали свою историю, — сказал Ортог, — хотя, возможно, в то время их не признавали.
— Несомненно, — ответил Отто. — И я не сомневаюсь, что основателем каждого рода и племени был совсем забытый ныне человек, от которого не осталось даже имени, но некогда он славился как разбойник, воин, ловец удачи или пират.
— Брехливый пес! — крикнул кто-то.
— Не возражаешь? — спросил Ортог.
— Нет.
— Значит, ты и вправду такой, — заключил Ортог.
Отто пожал плечами.
— Мы несем законность в наших кобурах и ножнах, — горделиво заявил Ортог.
— Конечно, в таком случае вы цените только вес камня, силу удара палки или остроту ножа, — заметил Отто.
Ортог взглянул на испачканную одежду и украшения, которые, по опознанию, принадлежали принцессе. Сейчас все они лежали на коленях Ортога.
