— Разве ты не понимаешь, что прелестная Сеселла — такая же рабыня, как ты?
— Да, господин.
— И ты считаешь, что рабыни хотят получить свободу?
— Нет, господин.
— Ты думаешь, что это документы об освобождении? — спросил Юлиан у Сеселлы.
— Надеюсь, что нет, господин.
— В этих бумагах сказано, — продолжал Юлиан, — что все имущество, состояние и сумму на счету Туво Авзония в банке Митона следует употребить на то, чтобы облегчить положение рабыни и найти ей доброго хозяина.
— О! — воскликнула Сеселла.
— Кстати, господин Авзоний, — обратился к нему Юлиан, — я подозреваю, что обещанные вам деньги так и не были переведены на ваш счет в банке Митона.
Туво Авзоний кивнул. Конечно, тому, кому предстояло разлететься на куски от взрыва, деньги были ни к чему.
— Что ты думаешь о великодушии своего хозяина? — спросил Юлиан.
— Я не знаю, известно ли хозяину, что ему принадлежит настоящая рабыня, — ответила Сеселла.
Туво Авзоний с любопытством взглянул на нее.
— Это много значит для меня, — продолжала она.
— Говори яснее, — попросил Юлиан.
— Я хочу, чтобы мое рабство было подлинным, — объяснила рабыня. — Я хочу знать, что я рабыня.
— Твоя участь для тебя не важна? — поинтересовался Юлиан.
— Это должен решать хозяин. Я — только рабыня.
— Но разве хозяин что-то должен тебе?
— Нет, господин.
— Тебе, конечно, захотелось бы попасть к доброму хозяину, — заметил Юлиан.
— Мне нужен сильный хозяин, — сказала она, — тот, кто не проявляет слабость, берет от меня все, что хочет и как хочет, тот, кто не позволяет мне ни малейшего послабления.
— Но ты ведь хочешь, чтобы он был добр к тебе?
— Конечно, по крайней мере иногда, — ответила она. — Порой мы отчаянно надеемся на это.
— Понимаю, — кивнул Юлиан.
— Но все это не имеет значения по сравнению с силой, кожей и железом, — продолжала она.
— Передайте мне бумаги, — попросил Туво Авзоний.
Юлиан подал их. К удивлению Сеселлы и всех остальных, Туво Авзоний разорвал бумаги вместе с конвертом на мелкие клочки.
— Вижу, я был слишком снисходителен к тебе, рабыня, — сказал Туво Авзоний. — Нет, я не стану больше заботиться о тебе — ты всего лишь рабыня. Даже если со мной что-нибудь случится, ты перейдешь в собственность другого человека вместе со всем моим имуществом. Ты получишь шанс оказаться на торгах, как любая другая рабыня.
— Да, господин, — произнесла она. — Спасибо, господин. Но я хочу принадлежать вам.
— Я могу продать тебя, — напомнил он.
— Нет! — крикнула она, бросилась к нему и прильнула к его ногам. — Позвольте мне услужить вам, чтобы вы захотели оставить меня у себя!
— Я заставлю тебя служить так, как служат своим хозяевам немногие рабыни, — пригрозил он, — теперь я знаю, кто ты такая.
— Да, господин, — ответила она. — Я хочу служить изо всех сил. Я люблю вас! Я люблю вас!
Туво Авзоний поклонился Юлиану и Отто.
— Вы забыли одежду «одинаковых», — напомнил Юлиан.
— Сожгите ее, — ответил Туво Авзоний. — Она не подходит для рабыни.
— Верно, — кивнул Юлиан.
Сеселла взглянула на серую, бесформенную кучу отвратительной ткани, лежащую на полу.
— Ступай за мной, рабыня, — приказал Туво Авзоний.
— Да, господин.
У двери она еще раз оглянулась на одежду «одинаковых». Она поняла, что больше никогда в жизни ей не придется надевать ее. Она стала рабыней и должна одеваться соответственно своему положению.
— Нет, — вдруг сказал Туво Авзоний, едва они отошли от двери, — ты пойдешь впереди.
— Как свободная женщина?
— Нет, как рабыня, которой я хочу полюбоваться.
— Я не знаю, куда идти.
— Я покажу тебе.
— Да, господин.
— Иди, — приказал он.
Она поспешила вперед, сжимая в руке клочок алой шелковой ткани.
— Уже поздно, — сказал Юлиан.
Геруна подошла к нему и опустилась на колени.
— В чем дело? — удивился он.
— Вы дали мне понять, что я рабыня, — сказала она. — Я хочу служить вам.
— И это говорит гордая Геруна, принцесса варваров, принцесса ортунгов и дризриаков? — удивился он.
— Нет, господин. Это всего лишь ваша рабыня Геруна, нагая и в ошейнике, умоляющая позволить ей услужить вам.
Некоторое время Юлиан разглядывал ее. По щекам рабыни текли слезы.
— Иди в мою спальню, — наконец приказал он. — Приготовь ее для любви.
— Да, господин! — воскликнула она, вскочила и бросилась из комнаты.
Юлиан встал.
— Сегодня очередь Ренаты убирать в комнате, — напомнил Юлиан.
Отто огляделся.
— Если только ты не захочешь отменить ее дежурство, — добавил Юлиан.
Отто сам пожелал раньше, чтобы Рената, его пышная русоволосая рабыня, исполняла обязанности по дому.
— Нет, — отказался он.
— А как насчет стражников? — напомнил Юлиан.
— Может быть, эту? — спросил Отто, указывая на Флору.
— Но сегодня дежурство Ренаты, — возразил Юлиан.
— Стражник должен получить вознаграждение за то, что ему придется следить за ее работой.
— Отлично, — сказал Юлиан.
Стражник мог взять Ренату на циновках прямо в столовой или же, если пожелает, за волосы утащить ее к себе в комнату. Однако до рассвета она должна была вернуться в клетку.
— Я хочу услышать о тебе хорошие отзывы, — сказал Отто. — Мне бы не хотелось наказывать тебя.
— Меня необязательно наказывать, господин, — ответила рабыня.
— Если стражник будет проявлять интерес к тебе, постарайся как следует угодить ему.
— Мне не придется уговаривать себя, — ответила рабыня. — Он мужчина, а я — рабыня.
— Можешь начать уборку, — сказал Юлиан.
— Да, господин, — ответила Рената, направляясь к столу.
— Я иду к себе, — заявил Отто.
— Господин! — воскликнула Флора.
