его самого было таким, какого другой мог бы достигнуть только в браке с членом императорской семьи или после особого приказа самого императора о возведении в ранг патрициев, сопряженного с назначением на доходное место — префекта, казначея, начальника имперской полиции или дворцовой стражи, старшего офицера флота или командира мобильных, пограничных и иных войск. Конечно, к такому подчиненному, как Юлиан, следовало относиться с осторожностью. Вероятно, хитрый и предприимчивый человек мог бы воспользоваться таким случаем для собственного продвижения. Да, иметь такого подчиненного означало одновременно и удачу, и опасность, — постоянное пребывание под наблюдением, как в столице. Слуга вышел из комнаты.
— Ты можешь подвинуть кресло, — повторил Юлиан.
— Чтобы они узнали, что я обнаружил люк? — заметил Отто.
— Они уже знают об этом.
Отто недоуменно воззрился на друга.
— Ты помнишь объективы на корабле? — спросил Юлиан.
— Да. — Отто охотно изучал все устройства корабля, который доставил их на летнюю планету.
Юлиан указал на отверстие в стене — высоко, почти под потолком. Тогда Отто поднялся и сел в кресло прямо под отверстием, скрестив ноги. Теперь он вряд ли находился в зоне обзора.
Вскоре после этого слуга принес незаказанный шербет, быстро оглядел комнату и облегченно вздохнул, увидев Отто. Отто не сомневался, что слуга входил только за тем, чтобы удостовериться в его присутствии.
Первый раз слуга появился, как только друзей провели в эту комнату, что произошло добрых два часа назад, и предложил им на выбор шербет или мороженое.
— Сообщите императору, что мы ждем встречи с ним, — не скрывая раздражения произнес Юлиан. Он злился с того самого момента, когда было нанесено первое оскорбление — у внешних ворот, где слуга спросил, как доложить о посетителях. Аудиенция была назначена заранее. Неужели его не узнали? Разве слугам было неизвестно, кто он такой? Вторым оскорблением Юлиан счел то, что их сразу не провели к императору и не оказали достаточно теплый прием, какой и следовало оказать в отношении родственника императорской семьи. Их проводили в эту комнату и заставили ждать как обычных просителей, подхалимов из провинциального магистрата какой-нибудь отдаленной планеты или послов какой-нибудь незначительной дружественной державы. Слуга принес мороженое. Мороженое в вазах из полупрозрачного кварца рудников Янии, вероятно, принесенное из погребов Аврея, уже растаяло, превратившись в пузыристые лилово- желтые лужицы. Ни Отто, ни Юлиан не дотронулись до него.
Теперь на столе стоял шербет в высоких серебряных бокалах, с серебряными титосами — это слово можно было бы перевести, как «десертные ложечки». Они представляли собой узкие, тонкие пустотелые палочки с плоским расширением на одном конце. Думаю, такой внешний вид оправдывает нашу попытку назвать эти предметы ложками. Добавлю, однако, что через них можно было втягивать жидкость в рот — в этом случае они действовали, как соломинки.
Юлиан оставил шербет там, где он стоял, не дотронувшись до него, как и до мороженого. Он чувствовал, что принятие даже таких тривиальных знаков гостеприимства может свидетельствовать о смирении, о том, что он находит прием вполне сносным. Хотя Отто одолевало любопытство, он тоже не стал пробовать ни шербет, ни мороженое — в комнате под креслами были ловушки.
Он запомнил, как во второй свой приход слуга, неожиданно, без просьбы принеся шербет, огляделся и с облегчением отметил, где находится гость. Значит, предположение о том, что у стены его не будет видно на экране, оказалось верным.
Юлиан продолжал вышагивать по комнате. Отто, великан, ничем не выдавал своего нетерпения. Конечно, можно было попенять, что придворные императора не оказали большей любезности и что встреча не состоялась сразу же.
Отто увидел, как муха села на край бокала с шербетом. Значит, мухи на этой планете есть даже во дворце.
За этой мухой прилетела другая, затем третья. Во дворце есть мухи, думал Отто. Вон они, как виноградины, расселись на краю серебряного бокала, который, пожалуй, можно было бы обменять на винтовку где-нибудь на захолустной планете, где оружием могли обладать только члены магистрата. Интересно, понимают ли мухи опасность этого вкусного на вид питья? Наверняка какая-нибудь из них утонет или замерзнет, затянутая в эту вязкую трясину.
Отто изучал диваны возле стола. На них полагалось садиться во время еды. Этому пришлось бы долго учиться — есть в таком положении наверняка трудно. Интересно, удобно ли сидеть на таком роскошном с виду диване? Отто вспомнил, что таких диванов не было на «Аларии». Конечно, на разных планетах разные обычаи, к тому же на диване за столом могло уместиться меньше людей, чем на стульях.
Однако Отто так и не решился попробовать присесть на диван — похоже, с него было бы трудно быстро встать, чтобы выхватить оружие и приготовиться к защите. То ли дело табурет или скамья, которые можно отшвырнуть, вскакивая, как пружина.
Юлиан сел, не сдвинув кресла. «Друг, это опасно, — мысленно встревожился Отто. — Должно быть, всегда опасно сидеть на таких высоких сидениях, вообще высоко сидеть».
Однако люди всегда будут сражаться за право высоко сидеть. Разве не все троны надежны не более, чем капканы или ловушки, которые могут захлопнуться в самый неожиданный момент?
В тягучем ожидании Отто мысленно вернулся на планету встреч, в то время, когда Юлиан, в силу сложных обстоятельств, был не более, чем его пленником.
Глава 5
— Не шуми, веди себя тихо, — посоветовал Отто своему спутнику, который шел за ним по пятам в короткой, изорванной тунике — почти как у раба. Однако на его теле не было следов рабства — ни клейма, ни другой красноречивой отметины, как у рабыни, которую можно было обменять, подарить или продать.
— Не буду, — кивнул Юлиан. Их окружали ортунги.
Корабль ортунгов, на котором все еще оставались следы боя с «Аларией», прибыл на орбиту Варны, куда прежде силами гравитации были притянуты две спасательных капсулы с той же самой «Аларии». В первой капсуле находился гладиатор, который обучался в школе Палендия на Тереннии, и выигранная им в состязании темноволосая девушка по имени Янина. Она не представляет для нас особого интереса, поскольку является рабыней. Во второй капсуле находилось трое женщин и мужчина. Все женщины были богатыми, красивыми, образованными, чувственными особами, и две младшие — гибкая, привлекательная блондинка и восхитительно сложенная брюнетка с тонкими и выразительными чертами лица, созданная для рабства — были достаточно хорошим, чтобы заслужить высокую цену у самых взыскательных покупателей. Мужчина был молодым офицером императорского флота.
Они шли по размокшей тропе — утром прошел сильный ливень.
Посадочное устройство, легкое суденышко, предназначенное для взлетов и посадок на планеты, для переговоров в пустотах космоса, мягко приземлилось неподалеку, на круглый, омытый дождем луг, и мелкие зверьки бросились врассыпную от тени и жара металла. Из посадочного устройства вышли несколько человек, вступив в густую, зеленую, влажную траву, ароматную, царапающую щиколотки и совсем не похожую на траву близ посадочного устройства — совершенно желтую и сухую. Среди прибывших были Отто и Юлиан. Они летели с Варны. Вся их задача заключалась в том, чтобы бросить вызов.
— Для твоего беспокойства нет причин, — заметил Юлиан.
— Мы пока не дошли до рощи, — возразил Отто.
— Не понимаю…
— Ортунги явно позаимствовали кое-что у народа тимбри, — размышлял вслух Отто.
Чуть подальше тропа была менее грязной, ее даже покрывал гравий. Конечно, за такой дорожкой явно следили — это уже не была узкая вытоптанная тропа, которая остается после прохождения нескольких людей. Отпечатки сандалий там и тут вдавливали камушки в мягкую почву. Крохотные капельки воды
