Взгляд Итиро скользнул с гребня крепостной стены вниз — на ров. Это было первое препятствие, через которое проще всего перебраться вплавь. Но — мокрая одежда, мокрые следы… Слишком заметно, слишком опасно.
Нет, оставлять следы не годится.
Итиро глянул вправо, влево… Отточенное долгими тренировками зрение не подвело. Слева, у внешней кромки рва, он заметил широкий деревянный помост на крепких сваях. Видимо, на эту мощную подпорку днем опускается подъемный мост. Ну а ночью… Итиро улыбнулся — этой ночью деревянная конструкция послужит ему.
Свет крепостных факелов сюда не доставал, а разбитая копытами и тележными колесами дорога, ведущая к мосту, бугрилась от выбоин, колдобин и ухабов. На дороге, правда, не росла трава, но разве внимание стражи привлечет еще одна темная кочка на обочине, в которую обратит свое маленькое тело Итиро?
Он снял с пояса сдвоенный крюк-кинжал, отмотал веревочный хвост. Прикинул расстояние… Длины веревки недостаточно, чтобы добросить кекецу-сёге до верхнего края поднятого моста или до бойницы в каменной стене. Но так далеко бросать и не нужно. Во-о-он те колья на валу подступают к самому проему под мостом и словно специально поставлены для того, чтобы цеплять за них крюки.
Бросок…
Темный кинжал с загнутым лезвием-крюком мелькнул в воздухе. Следом зазмеилась неразличимая в ночи черная веревка. Кекецу-сёге перелетел через частокол. Упал на вал, не потревожив тишину стуком о дерево. Бесшумно скользнул по земляной насыпи.
Итиро потянул веревку на себя. Клюв раздвоенного кинжала зацепился меж двух кольев на той стороне рва. Теперь следовало закрепить веревку на этой…
Сжавшись в комок, Итиро притаился у обочины дороги. Используя метод перепелки — удзуро- гокурэ, — он прикинулся маленьким бугорком возле деревянного помоста. Только у этой новой неприметной и неподвижной вроде бы кочки имелись руки. И руки эти ловко вязали хитроумный узел на свае-подпорке. Такой узел будет держать крепко, покуда имеется натяжение, но ослабнет и опадет, как только веревка провиснет.
Невидимая прочная нить протянулась надо рвом, как тетива лука. Итиро, выждав немного и убедившись, что со стен в его сторону никто не смотрит, скользнул с обрывистой кромки. Он не потревожил ни единого камешка, не уронил в воду ни комочка земли. Неподвижная доселе «кочка» словно перелетела через ров. Вряд ли обычный человеческий глаз способен был разглядеть в ночи быстрое движение размытой тени на фоне черной воды.
Не задерживаясь ни на миг, Итиро перемахнул через заостренные бревна на валу. Оказавшись за частоколом, он отцепил впившийся в дерево крюк кекецу-сёге, ослабил веревку и резко дернул расползающийся узел. Прежде чем соскользнувший с деревянного помоста веревочный конец коснулся воды, Итиро вырвал веревку изо рва.
Можно было двигаться дальше…
Забрасывать кекецу-сёге на стену Итиро не стал. Слишком высоко. Да и рискованно к тому же: стража, проходя по боевым площадкам, могла услышать стук металла о камень и заметить темный крюк в освещенной бойнице. Подниматься наверх следовало иным способом.
Итиро вновь обмотал веревку вокруг пояса и вытащил из боковых кармашков крюкастые железные перчатки. «Кошачьи лапы» — сюко — значительно облегчали подъем как по деревянным, так и по каменным стенам. А если к ним добавить еще и асико — шипастые накладки для ног… Итиро добавил. Затянул, привязал к обуви намертво.
Готово. С таким снаряжением он мог цепляться за малейшие щели в кладке. А их в отвесной стене перед ним было немало. Особенно в скальном основании крепости, выступавшем из земли. Да и дальше, выше… Большие, грубо отесанные темные глыбы прилегали друг к другу неплотно, раствор, скреплявший плиты, во многих местах выкрошился. Нетренированному человеку без лестницы или веревок эту преграду не одолеть, но опытному синоби такое вполне по силам.
Распластавшись по стене, Итиро начал неторопливый подъем.
Черная фигура, сливающаяся с темным камнем и безлунной ночью, была столь же неразличима на неровной вертикальной поверхности, как и на земле. Дважды из-за крепостных зубцов, справа и слева, выглядывали стражники с факелами, но идзины не заметили ничего подозрительного. Итиро преодолел уже половину пути, когда вынесенный за стену огонь вдруг вспыхнул в третий раз — над самой головой.
Треск. Шипение. Жгучие брызги…
Смоляные капли, слетевшие с факела, окропили ткань маски и куртку, потекли за ворот. По шее словно провели раскаленной проволокой.
Итиро не вскрикнул, не дернулся, не сорвался вниз. Он ничем себя не выдал. Его достаточно долго учили терпеть боль. Вернее, не чувствовать ее в полной мере. Пока над головой трещал факел, Итиро прильнул… прилип… слился с кладкой. Сам стал подобен ей. Щекой, руками, ногами, всем телом — сквозь одежду — он отчетливо ощущал холод шершавого камня и растворялся в нем.
Граница света и тени проходила у самой макушки Итиро и лишь спасительное имори-гакурэ — умение незаметно лазить по скалам, подобно тритону, — уберегло синоби от идзинского взгляда, брошенного вниз.
Факел из-за стены убрали. Смоляная капель прекратилась.
Итиро бесшумно выдохнул. Медленно вдохнул и выдохнул снова, восстанавливая дыхание, возвращая чувствительность онемевшим, ОКАМЕНЕВШИМ членам. Затем оторвался от камня и продолжил подъем.
Он все рассчитал правильно. Легко протиснулся в узкий проем между крепостными зубцами, стремительной тенью скользнул по боевой площадке, пока стражники, дежурившие на ней, отошли. Перемахнул через невысокую деревянную оградку и повис уже на внутренней стороне.
Здесь стена оказалась не столь высока, как снаружи: скалистое основание, как выяснилось, являлось не только фундаментом для внешних укреплений, но и приподнимало весь замок. К тому же под ногами темнела плоская крыша. Однако прыгать вниз Итиро не решился. Сколь бы мягко и удачно он ни приземлился, звук падения все же насторожит часовых. А висеть на руках Итиро умел часами. Тем более — на стальных когтях-сюко, надетых на руки.
Он подождал, пока над головой — по дощатому настилу — вновь не простучат сапоги стражи. Затем, все так же удерживая тело на весу и не привлекая внимания воинов, расхаживавших сверху, перебрался к деревянной лестнице справа. Спускаться по ступенькам Итиро, правда, тоже не рискнул, доверия они ему не внушали — могли скрипнуть под ногой в самый неподходящий момент. Вниз Итиро скользнул по толстому опорному столбу.
Очутившись под лестницей, он внимательно осмотрел двор — тесный, грязный, плотно застроенный конюшнями, мастерскими, амбарами, складами и жилыми помещениями для воинов и прислуги. В некоторых окнах горел свет, откуда-то доносились приглушенные голоса, но сам двор был темным и безлюдным.
Да, тот идзинский самурай из мостовой стражи, что раскрыл ему план замка, воссоздал в памяти все правильно. Крепостной двор располагался между внешней — неприступной на вид, но уже преодоленной Итиро — стеной и не менее внушительной внутренней цитаделью, крепостью-в-крепости, в самом центре которой возвышалась главная замковая башня — огромная, массивная, округлая. К этой башне вели несколько галерей, и на них, увы, тоже хватало вооруженных воинов и факельного света. Да и на верхней площадке башни горели огни и маячили тени дозорных.
Итиро снял железные когти с рук и шипы с ног. Укрываясь в тени, он осторожно двинулся к внутренней цитадели. Но не успел пройти и половины пути, как вдруг…
Итиро замер на полушаге, оборвал дыхание на полувздохе. Совсем рядом — за углом — стукнула распахнутая дверь. Из низенького домика с каменными стенами и соломенной крышей вышли, позвякивая железом, двое вооруженных людей. Он их пока не видел — только слышал. По звуку и определил, что двое, что вооружены и что оба находятся на расстоянии вытянутой руки с мечом…
Прижавшись к стене, Итиро поднял правую ладонь. Нащупал над плечом рукоять сикоми-дзуэ. Пальцы сомкнулись вокруг теплого дерева, чуть провернули меч. Теперь можно, вырвав клинок из ножен, сразу же и ударить. Если придется убивать, то сделать это нужно быстро и, по возможности, незаметно. Но лучше бы
