Человек какой-то лежит.
— Живой? — Конан встал.
— Бормочет что-то непонятное. Так что — живой. Пока. Уж больно его бормотание сродни предсмертному бреду.
— И чего бормочет? — Хапри тоже встал. Взялся было за рукоять сабли, но передумал беспокоить оружие.
— Веди! — приказал киммериец, всматриваясь в темноту. Вашти в который раз бросил восхищенный взгляд на блики, играющие на могучих мышцах Конана. Игры пламени выгодно подчеркивали мускулатуру короля Аквилонии, порождая в сознании асира мимолетную зависть.
Отряд погрузился во тьму. Через несколько шагов Конан уперся в спину Вашти. Отстранил его в сторону и присел над дрожащим комком тьмы.
— Надо перенести его ближе к огню, — заключил киммериец, прислушиваясь к бессвязному бормотанию.
Хапри подхватил незнакомца под руки, Вашти взялся за ноги.
В свете костра Конан смог рассмотреть находку асира. Перед ним лежал парнишка. Худой, но высокий и плечистый. Раскосые глаза были плотно прикрыты дрожащими веками. Плечи незнакомца покрывали крупные волдыри, оставленные сильными ожогами.
— Да он, похоже, тоже недавно из Пустыни Смерти выбрался, — заметил Хапри, изучая его кожу, измученную ярким солнцем.
Незнакомец открыл глаза и посмотрел па киммерийца. Его зрачки забегали, пытаясь вернуть зрению четкость.
— Воды, — прошептал он наконец потрескавшимися от жары губами.
Хапри зачерпнул огромным листом местного дерева мутной жидкости из старого пня, храпящего затхлую воду давнего дождя. Путникам выбирать не приходилось. Все запасы живительной влаги остались в пустыне вместе с погибшим караваном.
Незнакомец жадно пил, потом взял лист в руки и сел. Он оживал на глазах.
— Как твое имя?! — спросил киммериец, неотрывно глядя в болезненно желтые глаза юноши.
— Фатих, — сипло пробормотал тот, недоверчиво прислушиваясь к собственному голосу. — Меня зовут Фатих.
— Кто ты и что здесь делаешь?
— Я сын паромщика. Помогал другу дойти до Хорота. Мы шли коротким путем — через пустыню.
— И где твой друг? — Вашти покосился в сторону, где он нашел Фатиха.
— Талиф погиб. Его схватило чудовище, прятавшееся в зыбучих песках.
— Зачем ты повел своего друга через Пустыню Смерти? — спросил Конан.
— Он спасался от погони. Украл немного серебра с одного из шикасских рудников. — Незнакомец закрыл глаза, не в состоянии выдержать тяжелый взгляд киммерийца. — Это самый короткий путь.
— Как ты здесь оказался?
— Прилетел. — Фатих закашлялся.
Вашти и Хапри переглянулись. Асир покрутил пальцем у виска.
— Что значит — прилетел? — нахмурился Конан.
— На драконе. Он долго держал меня в своей омерзительной пасти. Под языком. Потом внезапно дракон исчез, и я начал падать. Помню яркую вспышку. Что-то больно оцарапало руки и ноги. Все.
— Ты что забыл, мы сюда тоже не пешком пришли, — прошептал Хапри на ухо Вашти, реагируя на его жест.
Асир на миг задумался, виновато улыбнулся и опустил руку.
— Ну, и что нам с тобой делать, Фатих? — сухо спросил Конан.
— Помогите добраться до реки. Отец отблагодарит!
— А кто твой отец? — поинтересовался Хапри.
— Он держит переправу через Хорот.
— Паромщик? — Вашти удивленно покосился на юношу.
Фатих кивнул, зачерпнул еще воды и припал к листу.
Отряд киммерийца оживился.
— На рассвете ты поведешь нас к своему отцу! — заключил Конан.
2
Утро встретило путников крупными каплями зеркально чистой росы. Светало. Солнечные лучи уже давно резвились между длинными перистыми облаками, но самого солнца еще видно не было.
Конан открыл глаза. На ресницу упала капля росы, скатившаяся с древесного листа. Киммериец инстинктивно моргнул, но больше ничем не выдал своего пробуждения. Вместо того, чтобы резко подняться, как он делал каждое мирное утро, и идти будить свою немногочисленную команду, Конан оставался неподвижным, стараясь держать дыхание ровным.
Звук, который и заставил киммерийца насторожиться, повторился. Кто-то медленно крался к месту ночлега отряда короля Аквилонии. Кто-то большой, ибо, несмотря на все попытки чужака приблизиться тихо, его выдавало тяжелое дыхание и похрустывание настила из мелких веток, ссохшихся под палящим солнцем на вершине деревьев и сорванных коварным ветром.
Дыхание приблизилось, хруст прекратился. Конан заметил, как медленно сдвинулась рука Вашти, лежащего по другую сторону от потухшего костра.
Асир нащупал саблю и замер. Киммериец был уверен, что и Хапри давно вырвался из предательских объятий сна и застыл в ожидании команды. Только Фатих громко сопел и ворочался на мягкой постели из травы и листьев. Сын паромщика был далек от реальности, тем более — от опасностей реального мира.
Гость остановился на краю поляны, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Затем пришел к какому- то решению и сделал шаг в сторону путников.
— К бою! — выкрикнул Конан, вскакивая на ноги. По обе стороны от его меча тут же заблестели сабли.
Над воинами возвышался огромным зверь с туловищем медведя и головой тигра.
— Везет нам на уродов, — проскрежетал асир.
Тигромедведь посмотрел на него. Киммериец с удивлением понял, что зверь не собирается на них нападать. Не с таким добродушным взглядом предательски нападают на спящих противников. Не обращая внимания на людей, выставивших перед собой крошечное, по его меркам, оружие, невиданное животное прошло рядом с ними, наступив на все еще дымящиеся угли костра, и склонилось над Фатихом. Огромная волосатая лапа тронула плечо сына паромщика. Тот заворочался, открыл глаза.
— Гриз! — радостно воскликнул Фатих, хватая толстую лапу. Зверь довольно заурчал, словно большая кошка.
— Может, ты нам кое-что пояснишь? — спросил Хапри. Фатих обернулся, поглаживая темно- коричневую шерсть тигромедведя.
— Это Гриз — наш питомец, — сказал он. — Он помогает отцу управляться с хозяйством, когда меня нет рядом. Заодно — сторожит переправу и дом.
— И что он здесь делает? — спросил Вашти.
— Наверное, меня почуял и пришел.
— Чего ж тогда подкрадывался?
— Не хотел меня будить. Но потом, похоже, не сдержался.
Зверь, настороженно прислушивающийся к разговору, закивал, будто поняв о чем говорят люди. Теперь он вел себя еще миролюбивее, когда почувствовал, что хозяин находится среди друзей.
— Нам нужно идти, — напомнил Конан, пряча меч в кожаных ножнах. — Ты приведешь нас к паромщику?
