Он быстро кивнул:
— Рик. Ричард, лучше Рик. Да. Я друг…
Брук оборвала его:
— Я знаю о вас все, что нужно, иначе вас бы здесь не было.
Мужчина моргнул — он явно не привык, чтобы женщины разговаривали с ним подобным тоном, кроме, возможно, жены. С виду это был ловкий, уверенный в себе самец, позволявший время от времени спутнице жизни припечатать его грубоватым словечком.
— О'кей. Хорошо. Конечно.
— Что я могу сделать для вас, Рик?
— Мне говорили, — сказал он, подбирая слова, — что вы можете способствовать тому, чтобы случались всякие вещи.
— Случались?
— Ну, чтобы люди делали то или иное. Меняли свои решения.
— Иногда — могу.
Он глубоко вздохнул и на секунду отвел глаза. Большинство делали что-то в этом роде при первой встрече, в последний раз взвешивая, действительно ли хочется пересечь черту.
— У меня проблема, — скороговоркой произнес он.
Глава 14
Следующее утро было ясным, в отличие от моей головы после долгой ночи в постели, напоминавшей стиральную доску — с жесткими ребрами и мягкими впадинами. Свистел ветер, и ветви деревьев скребли по дранке на крыше. В начале четвертого звук стал таким громким, что я хотел уже выйти и обломать их. Я неподвижно лежал в холоде и темноте, собираясь с силами, чтобы выползти из кровати, но в конечном счете погрузился в пограничное состояние между сном и бодрствованием, а потом стены комнаты начали понемногу светлеть.
После душа лучше мне не стало, как и после долгого изучения себя в зеркале. Казалось странным, что я не могу выйти из двери прямо на берег, и тут я впервые понял, насколько привык к своей новой жизни. Наверное, нужно вернуться домой, чтобы понять, что дом теперь находится в другом месте. С другой стороны, в любой точке Северо-Запада легко найти чашечку приличного кофе, и я решил, что смогу обойтись этим животворящим напитком вместо шума прибоя.
В пяти минутах ходьбы я обнаружил парковку, на которой с фургона продавался кофе. Я остановился поболтать с хозяином, удивительно тучным парнем. Узнать от него я ничего не узнал, кроме, может, того, что мое мнение о человечестве, хоть и далекое от идеала, все же слишком благоприятно. В конечном счете его высказывания о местной политике, геях и коренных американцах так надоели мне, что я поспешил назад.
По дороге я вытащил телефон и еще раз прослушал голосовую почту. Мне не нравятся люди, оставляющие такие сообщения, кто бы они ни были, черт их раздери, и я уже сомневался, что покину городок сегодня утром. Я нажал кнопку обратного вызова, услышал гудок.
Наконец мне ответили.
— Дом Робертсонов. — Голос был женский, почтительный — не тот, что я слышал раньше.
— Извините, ошибся номером, — сказал я.
Я повесил трубку. Меня это вовсе не удивило. После того как Эллен узнала высветившийся на экране номер, я ждал чего-нибудь в таком духе. Получается, что кто-то заглядывал в ее сотовый, а она об этом даже не подозревала. Иначе откуда им известен мой номер?
Возможно, Эллен Робертсон лгала, возможно, говорила правду, но в ней приходилось сомневаться. Кто-то ею манипулирует. Моя ли это проблема? Не совсем.
Но…
На парковке мотеля я увидел женщину, идущую мне навстречу. Я не сразу узнал в ней хозяйку.
— Доброе утро, — сказала она, широко улыбаясь. — Хорошо спали?
— Отлично, — в замешательстве произнес я.
Волосы у нее сегодня были вымыты и свободно ниспадали на плечи, и если вчера она носила старые джинсы и футболку, то теперь — хлопчатобумажное платье. Глядя на нее, я не узнавал ее вчерашнюю. Даже кожа выглядела иначе — не белой и сухой, а смугловатой и теплой, переносицу усеивали веснушки, свойственные всем рыжим.
— Вы уверены, что я вас не знаю? — спросила она, наклонив голову. — То есть вы, конечно, остановились в моем мотеле…
Мы весело рассмеялись.
— …но прежде мы нигде не встречались?
— Не думаю, — признался я.
— Тогда это в моем стиле. — Она улыбнулась. — Вечно все путаю. Так что вы решили — задержитесь еще на ночь?
— Не знаю, — сказал я. — Как сложится. Мне необходимо определиться прямо сейчас?
— Вовсе нет, — весело ответила она. — У меня одновременно съезжает пять клиентов, так что поступайте, как вам удобно. Если решите в середине дня — сообщите, чтобы Кортни успела прибрать комнату. Вы ведь из девятого номера?
— Верно. Позволите спросить вас кое о чем?
— Прошу.
— Меня интересуют старые постройки. Я слышал, Робертсоны владеют каким-то необычным домом.
— Ну да, необычным, — сказала она. — Для его реставрации Хейзел пригласила этого архитектора… черт, забыла имя. Но он был очень знаменит. Откуда-то с востока. Из Висконсина, что ли.
— Хейзел?
— Первая жена Джерри Робертсона.
— Так вы их знаете? Робертсонов?
— Их все тут знают. Генри Робертсон первым застолбил участок в Блэк-Ридже, еще в семидесятых годах девятнадцатого века.
— Я думал, не съездить ли туда, может, мне позволят осмотреть дом? Как вы считаете?
Она задумалась.
— По правде говоря, не думаю, что у вас получится. Джерри бы вас пустил. Хейзел — наверняка. Она очень гордилась своим домом — много лет потратила, чтобы привести его в порядок. И кучу денег. Его закончили за пять месяцев до ее смерти. Печальная история.
— А что с ней случилось?
— Автокатастрофа. На перевале Снокалми. За две недели до Рождества девяносто восьмого года. Съехала с дороги и полетела вниз с откоса. Машину два дня не могли найти. Считается, что она и погибла-то не сразу.
На мгновение что-то вспыхнуло в ее глазах, но потом она снова улыбнулась:
— Но попытка не пытка. Знаете, как туда добраться?
— Хотел у вас спросить.
Она в подробностях стала объяснять мне маршрут — еще одна неувязка с ее вчерашним образом. Наверное, прошлый день был явно неудачным. От ее рассказа меня отвлекло животное, появившееся из-за мотеля и неторопливо затрусившее к нам.
— Ничего себе собачка, — пробормотал я.
Мэри повернула голову и рассмеялась:
— Вы правы. Наполовину волк, как мне сказали. Но я уверена, что это не так. Нашла его щенком, и он всегда был ну просто чистое золото.
