— Вы видели нас вместе вчера вечером, — не отставал я. — Мы что, походили на пару?
— Да нет.
— И тем не менее сорок восемь часов спустя мы достаем фарфоровый сервиз и заказываем струнный квартет?
— Слушайте, как вам угодно. Меня это не касается. Хотите еще пива?
Я сказал, что хочу, и смотрел в окно, пока она не вернулась с кружкой. Она собиралась тут же уйти, но я поднял руку.
— Прошу прощения, — сказал я. — Но мне хотелось бы знать, с чего вы взяли, будто я причастен к этой истории.
— Да ни с чего я не взяла, — отмахнулась она. — Откровенно говоря, мне это до лампочки. Правда- правда. Но мне сегодня наращивали волосы в парикмахерской напротив, и я слышала, кто-то говорил, что Эллен, слава богу, идет на поправку. Нашла кого-то нового. Ну, что-то в этом роде. Хотя, мол, всего четыре месяца прошло. Бла-бла-бла.
Я постарался говорить ровным голосом:
— Это была Брук Робертсон?
— Не хочу я лезть в чужие дела. Городок маленький, языки у людей длинные. Кое у кого вдобавок большие уши.
— В любом случае нужно слушать, что говорят женщины, — сказал я, — но не верить этому. Я думаю, с Эллен не все в порядке.
— Возможно. Но я не считаю, что наш разговор может к чему-то привести.
— Прошу прощения.
— Принято. Но сейчас я ухожу. Найдите себе кого-нибудь более куртуазного.
— Ну, это несложно. Даже здесь. — Я дождался, когда она начнет поворачиваться и добавил: — Вы и в самом деле платите кому-то, чтобы ваши волосы выглядели таким образом?
Она хотела было съязвить, но прикусила язык и ушла.
Четыре кружки пива спустя мне пришла в голову мысль (такое начало предложения обычно не приводит к хорошему концу), и я вышел из бара позвонить. Я узнал номер в справочной и попросил, чтобы меня соединили.
— Пирс, — услышал я после короткой паузы.
— Это Джон Хендерсон.
— Вы в баре?
— Нет, уже вышел. У вас хороший слух.
— Да, хороший. Я говорил с помощником шерифа Корлиссом, если вы по этому поводу. Больше такого не повторится. Еще он обязательно попросит сестру не трепать языком.
— Спасибо. Но я по другому поводу. Хотел попросить вас об услуге.
— Ну.
— Женщина, о которой я говорил, — вдова Джерри Робертсона. Она вчера попала в автокатастрофу.
— Я слышал.
— Я был у нее в больнице. Похоже, Брук и Кори Робертсон портят ей жизнь. Я подумал, может, кто-то из полиции поговорит с ними — выразит надежду, что женщина, перенесшая такую утрату, получает необходимую в трудное время поддержку.
— Думаю, это не входит в нашу компетенцию, — сказал Пирс. — Мне очень жаль.
— Мне тоже. А если бы Робертсоны не были такими влиятельными ребятами, этот вопрос решался бы проще?
— Мне не нравятся ваши намеки.
— Тогда приношу извинения. Значит, поговорить с ними придется мне.
— Не думаю, что это благоразумное решение.
— Вежливый разговор между ответственными взрослыми людьми — это, к счастью, не входит в вашу компетенцию.
— Мистер Хендерсон… — Он вздохнул. — Слушайте, я говорил со свидетелем катастрофы. У него язык без костей, а я попросил его держать рот на замке.
— Люди здесь, похоже, так и горят желанием делиться информацией, — сказал я. — Прямо на месте усидеть не могут.
— Потому что наш город — живой. Если хотите холодного молчания и наплевательского отношения, езжайте по другую сторону гор. Этот старик — я давно его знаю, он дружил с моим отцом и не склонен преувеличивать — ехал в противоположном направлении и видел все своими глазами. Она сказал, что машина Эллен, поднимаясь в гору, вихляла из стороны в сторону. Он даже притормозил и остановился на обочине. А встречная машина продолжала движение — не быстро, но по-прежнему петляя туда-сюда. Он увидел за рулем миссис Робертсон — она держалась за баранку и трясла головой. Словно обкуренная, как он сказал.
— Наверняка в больнице ей сделали анализы, и вы без труда можете получить результаты…
— Да знаю я, — брюзгливо ответил Пирс. — Я туда уже звонил — ничего у нее не нашли. Химического. Но с точки зрения психики? Вам это кажется нормальным? Ехать по мокрой горной дороге и трясти головой как сумасшедшая?
— Нет, — согласился я.
— Потом она вдруг устремила взгляд перед собой, машина съехала с дороги и врезалась в склон.
Я промолчал. Через окно бара я видел, как появилась Кристина, заметила, что меня нет, но пиво в моей кружке еще оставалось, и снова удалилась.
— Так что да, возможно, вашей подружке и в самом деле требуется помощь…
— Бога ради, никакая она мне не подружка. Тут другое…
Он перебил меня:
— Я не думаю, что ее настоящая проблема — Робертсоны, и любой, кто попытается устроить с ними разборку или учинить скандал, попадет под мою юрисдикцию. Это называется административное нарушение. Вы понимаете?
— Вполне.
— Отлично. Спокойной ночи и счастливого полета.
Я захлопнул телефон и сунул его в карман. Еще некоторое время я провел на улице, понимая, что холодает и день клонится к вечеру, а я так ничего и не ел.
Войдя внутрь, я заказал еще пива. Пил я медленно, видя, что бар начинает пустеть, сидел у стойки, время от времени перекидываясь словами с Кристиной.
Невероятным образом мы не ввязались ни в какой спор.
Глава 22
Я оставил машину на Келли-стрит и отправился в мотель пешком. Я бы в любом случае не сел за руль, но уже по дороге понял настоящую причину своей пешей прогулки. Я задумался, видел ли меня кто- нибудь в баре, и если да, то мог ли он сосчитать, сколько пива я выпил, а когда я сел бы в машину, позвонить Пирсу? И кто, интересно? Я понятия не имел. Робертсон не отирался рядом, ведя счет выпитым мной бокалам. Я не думал также, что Робертсоны подмяли под себя персонал бара. И уж конечно, не стоило подозревать Кристину. Она не производила впечатление человека, которым легко управлять. Вся эта идея никуда не годилась, и я разозлился, что уделил ей столько времени. И все равно я отправился в мотель своим ходом.
На улицах царила тишина, и хотя время едва перевалило за десять, почти во всех домах не горел свет, словно там обитали мертвецы. Дождь, слава богу, не шел, небо было иссиня-черным, но ветер набирал силу.
