— Возможно, не такая уж приятная.
— Как интересно.
На газоне валялись вещи, среди них блуза, которая была на Эллен в нашу первую встречу в «Горном виде». Дверь ее дома оказалась раскрытой нараспашку.
Я повернулся к женщине передо мной:
— Что вы творите, черт побери?
— Понятия не имею, о чем вы.
— Неужели?
Она улыбнулась:
— У вас усталый вид. Плохо спали? Лично я считаю, что лучшее средство против этого — сексуальная разрядка умеренной разнузданности. Вам, безусловно, знаком этот метод.
— Отсутствие ночных звонков в номер тоже может пойти на пользу.
— Слушайте, я…
— …понятия не имею, о чем вы говорите. Это я уже слышал. У вас вообще проблемы с тем, чтобы понять, что говорят другие люди.
— Ну, по большей части я и не слушаю. Люди так редко говорят что-то заслуживающее внимания. Особенно мужчины вашего типа. Я бы сказала, ваша сильная сторона — действия.
Мне не понравилась ее интонация, и я шагнул к ней, понимая, что могу сорваться.
— Как насчет того, чтобы на сей раз выслушать, Брук, и…
Я услышал свое имя и увидел, что Брук спокойно смотрит поверх моего плеча в направлении дома Эллен. Я повернулся и заметил Кори Робертсона, который шел к нам через газон. Рядом с ним вышагивал шериф Пирс, держа в руке светло-голубую рубашку.
— Вы слишком близко подошли к ней, — сказал шериф, когда они поравнялись с нами. — Не хочу думать, что вы учиняете что-то противоправное. В особенности после нашего вчерашнего разговора.
— Что вы тут делаете?
— Свою работу.
— Вас вызвала Эллен?
Он недоуменно посмотрел на меня:
— Да нет. Конечно же нет.
— Здесь вчера произошло нечто странное, — сказал Кори. — Шериф приехал, чтобы расследовать обстоятельства.
— Странное? Ну да. Вы залезли в дом Эллен и повытаскивали ее вещи. Разбросали их на дороге. Зачем? Неужели вы думаете, она этого заслуживает?
— Все было не так, — возразил Кори.
Я повернулся к Пирсу:
— И вы допустите, чтобы это сошло им с рук?
— Я думаю, вы не так поняли, — сказал он. — Не все из того, что вы видите, принадлежит Эллен.
Он продемонстрировал мужскую рубашку в полоску.
— Я не обязан перед вами отчитываться, — добавил Кори, забирая рубашку у полицейского, — но мы с сестрой прошлую ночь провели с друзьями в Якиме. Когда мы вернулись утром, двери обоих домов были открыты и…
Он показал на газон рукой.
— Ерунда, — отрезал я.
Эти трое смотрели на меня, как два родителя и учитель на провинившегося подростка, только не могли решить, кому меня выбранить.
— И кто мог это сделать? — спросил я. — Эллен? Телепатически из больницы?
— Вовсе не обязательно телепатически, — сказала Брук.
Я затылком ощущал ее улыбку, но не доставил ей удовольствия — не повернулся.
— Эллен уже не в больнице, — объяснил Пирс. — Она выписалась вчера вечером. И никто не знает, где она теперь.
— Если только… вы не знаете, — пробормотала Брук.
Я уставился на Пирса.
— Дверь ее дома открыта ключом, — сказал он. — А дверь дома Кори и Брук взломана.
— Такая уловка пришла бы в голову и восьмилетнему мальчишке! — возмутился я. — А с учетом того, что произошло здесь, не лучше ли заняться поиском Эллен Робертсон?
Шериф словно не услышал меня.
— Я заведу дело, — пообещал он Кори. — Станет известно что-нибудь еще — звоните.
Кори кивнул. Он был такой спокойный, великодушный в своей готовности прощать неблаговидные поступки других людей, что у меня возникло желание треснуть его по физиономии.
Шериф явно почувствовал это.
— У мистера Хендерсона здесь какие-то дела?
— Мне о них неизвестно, — сказал Кори.
— Может, прогуляетесь со мной до ворот? — предложил Пирс, осторожно беря меня под локоток.
— Да, — добавила Брук. — Уезжайте-ка. Нам нужно привести дом в порядок.
Я отстранился от полицейского и пошел. Когда мы оказались у дороги, я увидел, что полицейская машина уже ждет шерифа — за баранкой сидел Грин.
Ворота за нами закрылись. Мы с Пирсом не произнесли ни слова, но прежде чем сесть в машину, он повернулся ко мне.
— Надеюсь, у нас с вами не будет проблем?
— Это зависит от того, начнете ли вы выполнять свои обязанности.
Он посмотрел на дорогу:
— Мистер Хендерсон, то, что случилось с вашим сыном, прискорбно, но это не дает вам права делать все, что заблагорассудится. Как не дает этого права и ваша служба на благо отечества.
— Кто-то решил, что вчера вечером я должен увидеть одну заметку, — сказал я. — Вам об этом тоже следует знать.
— Какую заметку?
— В ней говорилось о румынке по имени Илена, подозреваемой в убийстве сутенера в Европе десять лет назад. Ее местопребывание в настоящее время неизвестно. Бумажку подсунули под дверь моего номера. Потом кто-то звонил мне каждый час в течение всей ночи. Полагаете, это дело рук Эллен Робертсон? Если нет, то и к тому, что произошло здесь, она непричастна.
Шериф несколько секунд смотрел в лес, потом перевел взгляд на меня:
— Помните о том, что я сказал.
Он разговаривал какое-то время с помощником, потом машина тронулась.
Я открыл дверцу и уже собирался сесть за руль, когда услышал женский голос, медленно диктовавший цифры.
Брук стояла приблизительно в футе от ворот. Руки у нее были сложены на груди, на лицо вернулась добродушная улыбка. Увидев, что я обратил на нее внимание, она снова повторила цифры.
— Что это? — спросил я.
— Это наш домашний телефон, сотовый Кори и мой. Запишите. Вы сможете установить, что никто из нас не участвовал в вашем мнимом терроризировании.
Я кивнул:
— Вы, наверное, считаете себя очень умной, Брук. На самом деле это дополнительное свидетельство того, как хорошо вы все продумали.
— Не знаю, кто звонил вам ночью, мистер Хендерсон, но честно говорю, это не я.
Я знал, что играю ей на руку, но мне было все равно.
— В чем ваша проблема, Брук?
