уехать из больницы. Но слишком поздно.
— В тот день, когда он умер, — сказал я, пытаясь вернуться к вещам мало-мальски понятным, — вы думаете, он принял какое-то решение? Вы сказали, что…
Тут у нас за спиной раздался крик.
Я повернулся и увидел, как женщина пятится от стойки, глядя на официантку. Голубоволосая девица оставалась на прежнем месте — стояла, ссутулившись, у кофейного автомата. Но теперь из него вырывались клубы пара. Слишком сильные клубы.
Посетительница продолжала кричать. Голубоволосая медленно отвернулась от автомата. Лицо у нее было мертвенно-бледным. Ярко-красные руки она выставила перед собой. Когда она вышла из-за стойки, стало видно, что руки ошпарены.
Я встал и двинулся к ней, а она посмотрела на меня непонимающим взглядом.
Я остановился, поднял руки, чтобы показать, что не желаю ей зла. Я вспомнил имя девушки — Джесси, позвал ее. Она недоуменно взглянула на меня. Судя по всему, она вообще не понимала, где находится.
— Почему у вас нет лица? — сказала она вдруг и отпрянула от меня.
Не понимаю, с чего она неверно истолковала мои намерения, — я всего лишь хотел помочь, но ее лицо исказила гримаса, отражавшая ужас, творившийся в душе. Рот ее безвольно открылся, глаза широко распахнулись от недоумения и страха — она словно внезапно решила, что все вокруг желают ей зла.
Она попыталась убежать, но даже не в направлении двери — неуверенными шагами она двинулась к большому разукрашенному окну.
Мне хотелось бы думать, что она оступилась, но я не считаю, что это так. Девушка и правда наткнулась на стул, но не это бросило ее вперед. Она сделала это сама — ринулась к окну и нырнула в него головой вперед. Стекло треснуло.
Когда ее шея, следуя инерции и силе тяжести, упала на торчащие стеклянные зубья внизу, стекло сверху раскололось и посыпалось вниз — на ее спину, шею, голову, на пол рядом с ней.
Ощущение было такое, будто все звуки мира одновременно собрались в этой комнате, а потом вдруг наступила полная тишина.
Несколько человек тут же повскакали с мест и бросились прочь из кафе. Остальные замерли, глядя на остатки окна, фигуру, которая одной половиной осталась в помещении, а другой — лежала на улице, кровь, растекавшуюся быстро, словно при ускоренной съемке. Рука и нога ее какое-то время подергивались, и возникло впечатление, что девушка старается повернуться на бок, но потом тело замерло, словно камень, ушедший под воду.
Я достаточно часто видел смерть, чтобы узнать ее, но, сталкиваясь с нею в первый раз, вы, конечно, не понимаете, что происходит. Люди начали кричать, разговаривать, вопить. Кто-то схватился за сотовый и принялся звонить в «скорую».
Эллен тем временем смотрела на распростертое тело, и взгляд ее выражал одно лишь смирение.
Женщина, которая закричала первой, застыла на тротуаре перед кафе, вытянув вдоль тела дрожащие руки. Она явно была не в силах двинуться с места.
Я быстро подошел к ней:
— Что случилось?
Женщина, казалось, не могла понять, о чем я спрашиваю. Наконец я мягко взял ее за плечи.
— Что там случилось? — повторил я.
— Я спрашивала у нее, не больна ли она, — ответила женщина, словно оправдываясь; она заглядывала внутрь, упорно отводя глаза от разбитого окна. — Меня не было дня два, а Джесси обычно очень приветливая, и мне показалось, что она какая-то усталая, или похудела, или еще что, и поэтому я спросила, не больна ли она, а Джесси ничего не ответила, и тут я увидела…
Она замолчала и уставилась на меня.
— Кто вы такой? Я ведь вас даже не знаю.
Я услышал быстро приближающийся звук полицейской сирены. Из других заведений на улицу начали выходить люди, они двигались медленно, наклонив головы, словно приближались к коробке, которую нельзя открывать, вот только нет сил противиться желанию. Из кофейни тоже стали выбираться посетители, они топтались на тротуаре неподалеку. Я увидел, как из «Горного вида» вышли двое — молодой бармен и человек постарше в темном свитере с высоким воротником — его я узнал.
Бармен вел себя как и большинство других. Второй же дернулся, будто его вот-вот вырвет. Он развернулся и на негнущихся ногах, не оглядываясь, пошел прочь. Ладони он держал перед лицом.
Когда я вернулся в кафе, оказалось, что Эллен исчезла. Из-за поворота на Келли-стрит вывернула полицейская машина. Скрежеща тормозами, она остановилась перед кафе, и из нее вышли шериф и помощник Грин.
Помощник с ужасом посмотрел на окно:
— Ни хрена себе.
Шериф оценил ситуацию, увидел меня. Грин принялся освобождать дорогу, а Пирс направился прямо ко мне.
Голос его звучал четко и спокойно.
— Я хочу, чтобы вы убрались отсюда немедленно. Иначе я вас арестую. Вы поняли?
— Шутите?
— Разве похоже?
Не было похоже, надо признать.
— Я видел эту девушку в больнице, — тем не менее сказал я. — Ее зовут Джесси. Это было в тот день, когда Эллен Робертсон попала в аварию. Она сидела одна, и по ее лицу утекли слезы.
Из-за угла с визгом тормозов появилась еще одна машина. Из нее выпрыгнули двое полицейских. Одного я узнал — помощник шерифа Фил, с которым я имел дело три года назад. Издалека снова донесся звук сирены, предположительно «скорой помощи».
— Ваше наблюдение принято к сведению, — процедил шериф. — А теперь убирайтесь из города, или, клянусь Господом, я сделаю так, что вы пожалеете.
Я отступил на шаг:
— Попробуйте.
Секунду он сверлил меня взглядом, словно прикидывая, сказать ли что-нибудь еще, потом отвернулся — нужно было что-то делать с хаосом на улице.
Глава 26
Мне больше не за что было зацепиться, кроме как за жилище этого типа в миле вверх по дороге. Я проехал мимо поворота к нашему прежнему дому и остановился у следующего, чуть дальше и с другой стороны, но машины, которую искал, не увидел. Замедленная реакция на то, что случилось в кафе, определяла мое поведение — оно было странным и дерганым.
Две минуты спустя я выехал на подъездную дорожку и свернул за почтовым ящиком с именем «Коллинз». Мне пришло в голову, что мы с Кэрол никогда не заезжали так далеко по этой дороге, и я понять не мог почему. Да, в районе было полно достопримечательностей, и все они находились в других направлениях, но все же это казалось странным. Видимо, есть такие дороги, по которым не ездишь, пока нечто всесильное не заставит тебя. Дорожка, петляя, уходила вправо и в конечном счете заканчивалась «ватрушкой» перед новым домом, который был в два раза больше нашего, но вполовину менее привлекательным. Перед небольшим, похожим на сарай сооружением выстроились малолитражка, микроавтобус и темно-зеленый внедорожник. Машины на все случаи жизни. Я припарковался так, чтобы заблокировать все три.
Я позвонил, и минуты две спустя открылась парадная дверь.
Человек, которого я встретил перед «Горным видом», за прошедшие сорок минут сумел взять себя в
