темноглазых), черты лица, строение рук – все было неестественным с точки зрения человека – этакие типичные марсиане из старого фильма.
Как только орки заметили нас – в их камере началась какая-то суета, узники сбились в кучку в одном углу и продолжали копошиться там, все время бросая тревожные взгляды в нашу сторону.
– Чего это они? – спросил я.
– А это они, изволите видеть, ваше величество, боятся! – тюремщик этот был болтун и, видимо, стосковался по слушательской аудитории, так что пояснения полились из него рекой, – при старом-то короле Манонге каждую неделю одного из них брали – и на казнь! Народу развлечение – каждое воскресенье на площади толпа ждет. Вот они, значит, и боятся, что опять одного…
– Да, понятно… И как же вы выбирали, кого казнить, если они в угол со страху прячутся?
– Они, с позволения вашего величества, не прячутся – они князя своего в угол поволокли прятать – вон того. А на казнь сам вышел вот этот, махонький.
В самом деле, теперь я разглядел – один из орков (самый старший на вид) отделился от общей кучи- малы и выступил вперед, тогда как остальные держали самого рослого, который, впрочем, отбивался и кажется не хотел, чтобы его спасали. Не знаю, как моих спутников, а меня такое поведение пленников очень тронуло. Я представил, что оказался в подобной ситуации с моими вассалами – вряд ли меня пытались бы спасать так самоотверженно. И еще одно меня удивило – это на редкость бесчеловечное отношение к пленным – в этой камере условия были гораздо хуже, чем в предыдущей – гнилая солома на грязном полу, сырость, по стенам стекает вода… А ведь здесь сидели военнопленные, причем учтите – в этом обществе военное сословие окружено почетом. Впрочем, не знаю – можно ли употреблять слово «бесчеловечный» по отношению к нелюдям…
Вид у орков был довольно-таки жалкий, что, впрочем, неудивительно в таких условиях. Боюсь, я дал волю чувствам – отругал тюремщика, приказал ему перевести узников в лучшую камеру и дать им возможность привести себя в порядок. Затем подойдя к решетке сказал оркам:
– Не бойтесь, казней больше не будет.
Те молчали, впрочем я и не ожидал, что они кинутся меня благодарить… просто я находился все еще под влиянием нафантазированной мною сцены – я с моими приближенными накануне казни. Не знаю, какие эти орки злодеи, но хранить верность предводителю они умели – даже если этот предводитель привел их к поражению и плену.
– Они хоть понимают по-вашему? – спросил я Валента, запоздало сообразив, что у орков может быть другой язык.
Ответ я получил из камеры – ко мне обратился «князь»-орк:
– Да, мы говорим на этом языке, благородный человек, прости, если назвал тебя неправильным титулом и позволь узнать его, дабы выразить свою признательность.
– Верно, ты назвал меня неправильно, – как же я обожаю такие моменты! – ибо я не человек.
– Ты говоришь с демоном Ингви, – вмешался Сарнак, – королем Альды.
На обратном пути из темницы демон был молчалив и задумчив, зато маршал Валент, обычно немногословный, болтал за двоих. Видно было, что мрачное подземелье сильно подействовало на бравого вояку и теперь он с облегчением принялся подробно описывать схватку, в которой одолел и пленил этих орков:
– …А надо вам сказать, что было их больше сорока, в последнее время нечасто встретишь такую крупную банду. Их теперь и по сорок-то не набирается. Ну, я своим командую: «Вперед!» – и мы галопом на них! Я ведь не зря их два дня, считай, выслеживал – подстерегли мы их на ровном месте, так что им деться некуда было – ни в лесу укрыться, ни в пещеры какие… Ничего им не оставалось – только драться. Нас пятнадцать, все на конях, все в доспехах, да с разгону… Мы пока до них доскакали – как раз цепью развернулись, чтоб друг дружке, значит, не мешать – и пошла работа! Сначала при первом натиске копьями их, потом мечами. А этот-то, «князь» – хороший боец. Сразу понял, что им всем не уйти. Он им скомандовал, я заметил – десятка полтора сразу бегом ударили от нас, а он с остальными пытался нас остановить, да где им… Впрочем, тех которые сразу убежали, мы уже не догнали. А «князь» этот моего оруженосца с коня свалил – до сих пор парень не оправился, да и еще одного латника потом…
– И что же, – поинтересовался Сарнак, – они не заметили, что вы их два дня выслеживали?
– Да вроде что-то они заподозрили, потому и держались поближе к перелескам, но там место такое попалось, что им хочешь – не хочешь, а пришлось переход по полю сделать…
Затем, во время продолжения совета, король также помалкивал, хотя было видно, что он слушает внимательно. Впрочем, говорить ему было вроде и нечего – придворные обсуждали будущий праздник, заранее смакуя подробности. Ингви молча сидел, поглядывая на говоривших и время от времени делал пометки мелом на грифельной доске, которую с недавних пор приспособил для записей на память – бумаги этот мир не знал, а пергамент был слишком дорог для такого дела. Когда, наконец, после часа обсуждений фантазия придворных иссякла, король объявил, что расходы на такой праздник по его прикидкам находятся в пределах суммы, которую он решил потратить и обсуждать больше нечего. Затем он, как всегда поблагодарив, отпустил придворных. По обыкновению Сарнак задержался и посмотрел на короля – тот все так же задумчиво сидел в кресле, задумчиво черкая мелом по доске.
– Послушай, Ингви, я вижу у тебя из головы не идут орки.
– Да… мне нужно кое-что обдумать, – к этой излюбленной фразе короля Сарнак уже привык и потому спокойно ждал продолжения, – что-то здесь не вяжется. Пожалуй, мне нужно поговорить с этим предводителем орков…
Через полчаса орка привели в кабинет. Когда доставившие его вооруженные охранники скрылись за дверью, король кивнул на стул:
– Садись, я надеюсь, что разговор у нас будет долгий. – Орк, гремя кандалами осторожно сел на указанное место. – Для начала назови мне свое имя – кто я такой ты уже знаешь. У тебя ведь нет причин скрывать свое имя?
– Я Кендаг, единственный сын и наследник Могара, Лорда Каменных Ступеней, пятого из семи иерархов моего народа! У меня нет причин скрывать свое имя – оно ничем не запятнано и покрыто славой!
– Да, верно, рыцарь, пленивший тебя, слывет первым бойцом этого королевства и он сказал, что ты доблестно бился. Однако, как видишь, ты все же побежден и в плену. Мои советники доложили мне, что орки как правило терпят поражения, однако продолжают эту войну. Так почему вы до сих пор не попробовали заключить мир?
– Мир между орками и людьми? Это невозможно!
– Возможно даже это, но сейчас речь идет не о мире с людьми, а о мире со мной – а ведь я не человек!
Орк был явно растерян и промедлил с ответом, тем временем король продолжал:
– Ты ведь знаешь, что земли людей поделены на разные владения, которые подчас воюют между собой. Я же говорю о мире между моим королевством и вами, орками. Кстати, я даже не знаю, кто у вас главный, с кем можно заключать такой договор. Расскажи-ка мне об устройстве вашей жизни. У вас есть монарх?
– Странные речи ведешь ты, демон… Что ж, я расскажу тебе об орках. Правит нашим народом король, он же Лорд Священной Залы – Анзог IV. Это великий монарх и власть его не менее велика, чем власть любого из ваших королей… то есть я хотел сказать – из королей людей. Мы не просим мира и не попросим никогда, потому что людям не победить нас – так учат мудрейшие! Благословение Ганагамара лежит на нас – а значит, нам суждена война с людьми.
– Так, значит, вы тоже верите в Гангмара и других богов, о которых написано в легендах людей!
– Да, мы знаем о Ганагамаре Черном и Гилифинге Белом, которые вели спор за Прекрасную Гунгиллу и победил Ганагамар, изгнавший своего врага из Мира. Мы же орки, его дети и нам суждена война с людьми.
– Ну почему же суждена – ведь эта война безнадежна! Подумай сам – я вот подсчитал сегодня: в течение года примерно двадцать ваших отрядов по тридцать-сорок воинов пытается проникнуть в Альду – и едва сотня орков возвращается из похода назад! Вы ежегодно теряете чуть ли не семьсот мужчин! Никакой народ не может себе такого позволить!
