— Иди сюда, — сказал он, приподнимаясь. Его голос обрел уверенность. И в нем не было мягкости.
Энн ринулась в гостиную и оттуда услышала его голос. Окна в комнате были занавешены, и темнота была почти полной.
Макс остался в одиночестве, впрочем ненадолго. Он встал и приблизился к ней. На этот раз белые трусы исчезли.
Ее била дрожь, лицо пылало.
Он приблизился к ней, и она прислонилась к стене, разбросав руки в стороны. Так, словно она хотела взлететь.
— Я собираюсь предаться любви с тобой, — сказал он, — нет возражений?
Его голос казался незнакомым. Что бы она ни ответила, он решил идти до конца.
Расставив ноги, он прижал ее бедра к стене и накрыл ее своим телом. Он щипал и покусывал ее рот, ее плечи, мочки ушей. Его страстные поцелуи точно оставят синяки на плечах, подумала девушка. Глаза Энн были закрыты. Все вокруг окрасилось сначала черным, затем слепящим красным цветом. Ее тело покрылось испариной. Она не чувствовала ни ясности, ни покоя. Звенящие диссонирующие звуки вторглись в ее мозг.
Все ее тело, каждый нерв вибрировали. Она пыталась достучаться до Макса, кричала, но не слышала собственных слов.
— А сейчас ты сделаешь то, чего хочется мне, — выкрикнула Энн. Вцепившись ногтями в тело Макса, она повернулась вокруг него, и теперь Макс стоял прижавшись спиной к стене и разбросав руки в стороны.
— Энни, — сказал он, — делай что хочешь. Ты злишься, и я не упрекаю тебя. Вымести свою злость на мне.
— Заткнись, — крикнула она, — ты ничего не понимаешь.
Нa фоне окна, которое было за ее спиной, она казалась ему лишь силуэтом, сотканным из света и тени. Стремительным движением она сбросила джинсы и трусики и вышла к нему.
Ее глаза горели. Она отбросила волосы назад, и он увидел сияние ее плеч и верхней части груди. Ее лицо было покрыто испариной. Он почувствовал мгновение, когда она переступила грань, отделяющую разум от мира, где о робости можно забыть. Она была словно в забытьи, опьяненная его присутствием, собственной наготой и жаждой обладания.
— Разреши мне тебя поддержать, — сказал Макс. Несмотря на то, что больше всего ему хотелось повалить ее на пол и овладеть ею, здравый смысл напоминал об осторожности. Он не хотел, чтобы она побуждала его делать что-то, но, если он не сможет ее «притормозить», все произойдет именно так.
— Трахни меня, — сказала она охрипшим голосом. — Трахни меня, балда. Я не хочу, чтобы ты меня поддерживал. — Она засмеялась странным смехом, и Макс подумал, что она плачет. Он потрясенно молчал.
Макс не заметил ее поднятую руку. И она отвесила ему чувствительную пощечину.
— Давай, покажи мне свое презрение. Я отвратительная. Я гадкая. Ты ведь не хочешь меня, тогда сделай мне больно. — Она снова ударила его по щеке и задела уголок глаза. — Давай, вмажь мне и оставь меня здесь, одну.
Все, что она делала и говорила, вызывало у Макса сильные чувства. Здравый смысл отдыхал. Если все это было сексуальной игрой, он будет в нее играть. Если кто-то ранил ее так сильно, что разрушил ее уверенность в себе, он должен это знать.
— Макс!
Он поймал ее кисть и удерживал какое-то время, одновременно пытаясь схватить другую руку. Энн уклонялась и наносила резкие удары костяшками пальцев в незащищенные места. Улучив момент, она двинула ему в диафрагму, затем поместила руку между его ногами и, охватив его «древко», стала сжимать и разжимать его. Она наклонилась вниз, и Макс, испугавшись, что она может вывихнуть руку, которую он все еще держал, отпустил ее. Стоя на коленях, Энн втянула в себя его член, одновременно нанося удары по его ягодицам. Затем она взяла паузу, ее рот был горячим и влажным.
Если бы он мог остановить ее…
Но он не мог этого сделать.
Пружинистым движением Энн вновь вскочила на ноги. То, что она чувствовала сейчас, было так не похоже на то, что она испытывала прежде. Те несколько раз, когда она была с мужчиной, она была в роли жертвы, переживала унижение, боль, однажды чудом избежала гибели. Но она никогда не подозревала, что в ней живет такой букет сексуальных желаний.
Ее била дрожь. Проступавшие в слабом свете резко очерченные линии лица Макса выглядели пугающе. Лицо было искажено. Он был напряжен. Он словно собирался напасть на нее. Энн слышала, как из ее горла вырываются сдерживаемые рыдания, — пора ей было «сваливать».
— Нет, пожалуйста, не уходи, — сказал Макс, — ты ведь хочешь этого. Ты просила об этом. И ты получишь это, потому что ты знаешь теперь — у меня нет выбора.
Он сжал ее талию, просунул колено между ее бедер и пошел в ее плоть, которая была влажной и жаждала разрядки и освобождения.
Она подняла руки, показывая, что сдается.
— Что с тобой? — прошептал Макс. — Как в одной женщине могут соединяться два таких разных существа? — Держа в руках ее груди, он большими пальцами очерчивал круги вокруг ее сосков, приближаясь, но не касаясь их.
— Пожалуйста, — бросила Энн. — Сделай это. — Она хотела, чтобы он продолжал эту игру с ее сосками и взял их.
Внезапно он вошел в нее, обхватил ее за колени и повалил на ковер. Волна ужаса накрыла ее…
— Макс, — выдохнула она…
Его поцелуй лишил ее возможности продолжить, он повторил его и, расположившись сверху, резко вошел в нее снова. Ее тело сильно вибрировало, она открывала рот для крика, но его рев заглушал ее слабый голос. Один, два, три раза он входил в нее, словно испытывая ее, ища свой ритм, и с каждым его движением Энн кусала нижнюю губу, пытаясь приглушить вырывавшиеся из горла стоны.
Ее руки были раскинуты, в глазах стояли слезы. Макс ускорил движения, он стонал от удовольствия.
На него нахлынуло ощущение, сладостное и непереносимо острое, он словно пронзал ее, вспыхивая огнем в ее лоне. Ее тело глубоко вибрировало, отзываясь на последнее сильное движение Макса, — он выкрикнул ее имя и постепенно вышел из нее, продолжая держать в своих руках.
— Энни, Энни, — бормотал он, будто впадая в забытье, — чего бы мне это ни стоило, ты будешь моей.
Несколько мгновений она оставалась неподвижной. Боль отступила, но не покинула ее. И ей следовало уйти. Вначале ей показалось, что она сможет ускользнуть незаметно, но он коснулся ее лица:
— Останься.
Когда его объятия ослабли, она вскочила, сгребла свою одежду и ринулась в спальню. Миновав ее, она прошла в ванную и заперлась изнутри. Вентилятор ожил. А из душа ударила струя воды. Женщина может принять душ, когда ей хочется побыть одной. Разве не так? И в этом не было никакого двойного смысла. А пока она стояла под душем и не слышала шагов Макса, вздумай он последовать за ней.
Он откинулся на спину и положил руку под голову. Пытался осознать, что произошло. Та Энн, которую он знал, ничуть не напоминала Энн, которая провоцировала его, пыталась манипулировать им. При этой мысли он улыбнулся. Она, казалось, не понимала, что делает лишь то, что он позволяет ей. Каждое ее движение, каждое неподражаемое слово воспламеняли его до безумия. Макс вздохнул полной грудью. Он сказал ей то, что чувствовал.
Теперь, когда они соединились, словно два диких существа, он не остановится, пока не овладеет ей снова и снова. Он невольно улыбнулся. Или она не овладеет им.
Почему она вдруг сбежала? Он виноват в этом или она сама довела себя до нервного срыва?
