покажу – его нет, нет просто потому…
– … что никто из входивших туда никогда не выходил назад – ты этим хотел закончить?
– Разумеется, – озадаченно подтвердил Ореен. – К чему же еще, ты думаешь, я клоню?
Трое путников шагали по вымощенной брусчаткой мостовой, пытаясь не дышать той вонью, что нес с собою восточный ветер. Пахло навозом, потом, страхом. Карл уже собрался было пойти быстрее, потащить остальных следом, но тут Уолтер подергал его за рукав.
– Думаю, там впереди невольничий рынок – я слышу шум торгов. Не хотите пойти взглянуть? – Вор повел плечами. – Знаю, сейчас нам нельзя тратиться, но выяснить, сколько стоят носильщики, не помешает. Это может оказаться дешевле… – его прервал треск бича и – сразу вслед за ним – вскрик боли. Уолтер поморщился, – …чем лошади и другие тягловые животные.
Карл покачал головой.
– Мы не будем владеть людьми. Это неправильно.
Дория хмуро взглянула на Уолтера.
– Как могло тебе такое прийти в голову? Это…
– Я просто думаю. Чего вы двое не делаете. Что, по-вашему, сделаем мы с рабами, когда дойдем до Врат? Отпустим, не так ли? В таком случае это не рабство, а наемный труд: просто заработают они свободу.
– Нет. – Рука Карла крепче сжала меч. – Это не обсуждается. Просто выкинь из головы. Одна из немногих добродетелей нашего мира…
– Не дури. В нашем мире рабство долгие века было нормой. Даже и в наши дни рабский труд – не редкость. Я могу с ходу назвать тебе с полдюжины мест, где оно вполне законно: да хоть Саудовская Аравия. Ты…
– Я этого не потерплю. – Люди не могут быть собственностью людей. Это неправильно.
Дория встала меж ними.
– Прекратите. Мы, кажется, собирались смотреть достопримечательности?
– Что ж – пошли.
Улица горбом уходила вниз, под гору, и чем ниже она спускалась, тем уже становилась, тем затрапезнее делались одно– и двухэтажные дома по ее сторонам. Сквозь забранные решетками окна Карл видел порой смотрящих на него людей – но, поймав взгляд чужака, они тут же отшатывались. Воин небрежно опустил руку на рукоять меча, незаметно проверив, легко ли он ходит в ножнах. Возможно, в том и не было нужды, но это как со всякой подготовкой: никогда не знаешь заранее, нужна она была или нет, пока не грянет беда.
Впереди, там, где узкая теперь улочка выходила на некое подобие площади, слышался шум – вроде бы ревело пламя.
Пожар? Карл втянул воздух. Без толку: ветер дул сзади.
– Вы это тоже слышите?
Дория и Уолтер кивнули, подошли и встали с ним плечом к плечу.
– Шумит, как пожар, – проговорила Дория. – Но – пожар? Здесь же все каменное. Здесь не может быть никаких пожаров.
– Спорим?
Улица кончалась; то, что показалось им площадью, на поверку было широким огражденным перилами балконом над огромной ямой, больше двух тысяч футов в поперечнике, глубиной около ста.
А посреди ямы, прикованный за шею к громадному валуну, сидел немногим меньший, чем этот валун, дракон.
Большой бурый зверь в холке был вдвое выше Карла, чуть ниже – у основания хвоста. Кожистые крылья распахивались и опадали, из пасти, превращая в пепел и пар коричневатую жижу, било пламя, хвост нервно метался из стороны в сторону.
Голова была кошмарна. Подобна крокодильей, но огромная, с зубами-кинжалами и алыми глазами, злобный взгляд которых заставил Карла отшатнуться от края ямы.
Язык пламени вырвался из пасти, с ревом испепелив поток нечистот, хлынувших в яму по одной из выходящих туда труб.
«Убирайся», – прозвучало в голове воина – и одновременно его затопила волна тошноты.
Карл рухнул на четвереньки, зажимая ладонью рот, жмуря слезящиеся глаза.
– Карл! – Уолтер присел на корточки подле него. – Что с тобой?
– Карл? – Лицо склонившейся к нему Дории было пепельным. – Ты здоров?
Новый язык пламени – и новое облако вони из трубы.
Карл заставил себя открыть глаза. Нет – больше никого рядом не было; дома пялились на площадь глухими торцами.
«Никому не хочется заглядывать в выгребную яму».
На сей раз фраза не сопровождалась тошнотой.
Карл пошатываясь поднялся, отер рот тыльной стороной ладони.
– Ты говоришь мыслями.
«Какой умный мечник, – беззвучный голос дракона сочился сарказмом. – А ты говоришь ртом. А малышка целительница и надутый вор подле тебя вообще онемели. Других столь же тонких наблюдений не имеется? Если нет, прошу – поиздевайтесь над пленником и идите своей дорогой». – Дракон лениво поскреб когтем цепь у себя на шее. Впрочем, нет, не цепь – скорее это напоминало канат. Там, где покрывающая его грязь отвалилась, просверкивало золото.
«Это чтобы я огнем не освободил себя, дурень. Будь я таким глупцом, чтобы попытаться, я сжег бы самого себя». А ведь он пытался – и не раз. Золотое покрытие стального каната отражало пламя. На самого дракона.
Руки Карла потянулись к шее – она пылала, охваченная огнем.
Но огня не было; жжение мгновенно исчезло, осталась лишь память – как далекое, из детства, воспоминание об испытанной при падении боли.
«Понравилось ощущение, человек? Твой род…»
– Но не я.
– Карл, будь добр…
– Помолчи. Ты не слышишь моего голоса?
«Что интересного он мне может сказать?»
– Я… я не знаю… Но разве может твое пламя сжечь тебя? И почему ты так зол на…
«Дракон – порождение магии, но пламя может обжечь его, опалить, ранить. Я управляю своим огнем, конечно, но когда он отражен – дело иное. А вас я ненавижу, потому что… погоди. Кто вы?»
– Я Карл Куллинан. Это Дория и Уолтер. И мне непонятно, за что ты на меня зол. Я никогда ничего тебе не делал…
«Я – Эллегон, уничтожитель отбросов».
– Не понимаю.
«Подожди перемены ветра, Карл Куллинан. В эту яму спускаются все нечистоты Пандатавэя, чтобы не засорять их драгоценную гавань. Я должен либо пережигать все, либо сидеть по глаза в человечьем дерьме. Меня поймали, когда я был всего-то лет пятидесяти от роду, приковали здесь – и заливают своими испражнениями вот уже триста лет.
– Тебе больше трехсот лет?
Дракон был прикован в отбросах триста лет – и он позволил Карлу ощутить, каково это.
Всего лишь на миг.
Содрогаясь от рвоты, он лежал на камнях, Уолтер придерживал его за плечи.
– Черт, мы должны унести его отсюда. Он едва жив. «Да, я всего лишь дитя. Как по-твоему, можно ли обращаться вот так с ребенком? Можно?»
Тошнота.
Карл стряхнул руки друзей, закрыл глаза и попытался закрыть свои мысли.
– Пожалуйста, не надо. Прошу!
«Ты не поступил бы так? Нет, не поступил бы, я вижу. Даже с драконом». Тошнота прошла.
