Меч и Цепь

Нет!— вскрикнула она. Отшвырнула корзинку и рванулась к нему.

И когда он обхватил ее и зарылся лицом в ее волосы, он понял, что был и прав, и не прав. Да, все изменилось. Нет, ничего никогда не будет прежним.

Но может быть другим. Лучше.

Чуть погодя он взял свободный рукав ее платья и вытер сперва свои глаза, потом — ее.

Она взглянула снизу вверх непросохшими, покрасневшими глазами.

— Карл?

— Да? — Он пробежал пальцами по ее волосам.

— Если, — проговорила она, пряча лицо у него на груди, — если когда-нибудь еще ты посмотришь на меня так— клянусь, я ударю тебя. Неужто ты…

— Ш-ш-ш.

«Глупые люди».— Массивная голова Эллегона просунулась в дверь. Он фыркнул, и по комнате закружилась зола.

Карл поднял голову.

«Чего тебе?»

«Как же ты любишь все усложнять!»

«Это ты к чему?»

«Скажи, что любишь ее, болван».

Она отодвинулась от него и улыбнулась.

— Вот именно. Скажи, что любишь меня, болван. — Она взяла его за руку. — Скажешь потом. Я хочу познакомить тебя с одним человеком.

Она провела его за бисерную занавеску — в спальню. Под затемненным окном стояла колыбель. Простой деревянный короб на деревянных качалках. Карл заглянул внутрь.

— Не разбуди его, — прошептала она. — Потом не уложишь.

Завернутый в серые полотняные пеленки младенец мирно посапывал на мягкой подстилке. Карл протянул руку и легонько коснулся нежной ребячьей щечки. Не просыпаясь, дитя повернуло головку и ткнулось в Карловы пальцы.

Карл отдернул руку.

— Он такой… маленький.

— Это тытак думаешь. — Она фыркнула. — Мне,когда я его рожала, он маленьким не казался. Но он растет.

— Сколько ему?

— Скоро два месяца. — Энди-Энди обняла Карла за пояс. — Я назвала его Джейсон — в честь Джейсона Паркера. Мы не обсуждали имя, но мне подумалось, так будет правильно…

— Отличное имя.

— А как мое произведение?

— Энди… он прекрасен.

Он пошел в мать. К счастью.

Глава 18 МЕРЦАЮЩАЯ ЛАМПАДА

Истинно храбр лишь тот, кто ясно видит все, ожидающее его — славу и опасности равно, — и тем не менее не дрогнув выходит им навстречу.

Фукидид

Уолтер Словотский обошел костер и постучал по плечу Карла.

— Прогуляйся со мной, — невнятно проговорил он. У одного из пирующих он отобрал бутылку и принялся шутовски раскланиваться.

— Опять набрался, — шепнула Карлу на ухо Энди-Энди.

— Я заметил. И часто это бывает?

— Частенько. С тех пор, как выяснилось насчет Киры. Но вряд ли это из-за будущего отцовства. Сходи с ним, правда — может, выяснишь, в чем дело. Мне он не говорит. И Кире тоже. — Она глянула через поляну. — Пойду-ка я проведаю малыша.

Карл хмыкнул.

— Там Эллегон и Эйя. Что с ним сделается — с такими-то няньками?

Эллегон говорил ему, что в горах водятся медведи и пумы. Возможно, звери, как и раньше, не будут соваться в селение.

Ну а нет — Эллегон с удовольствием закусит медведем или пумой. Для разнообразия…

— И все-таки…

— Ладно. Увидимся позже.

— Не слишком поздно, надеюсь. Кира сегодня берет Эйю и Джейсона. Так что никаких препятствий. — Ее глаза обещающе улыбались.

Карл поднялся и вслед за Уолтером пошел в темноту. Пирушка по поводу их возвращения длилась уже двенадцать, не то тринадцать часов, но заканчиваться явно не собиралась. Кое-кто из пирующих устроил музицирование на флейтах и барабанах, остальные сидели кругом костра и уминали жареную оленину, срезая ее с медленно вращающегося вертела.

Тэннети, Чак, Пейлл и Ахира, приехавшие этим утром, выглядели донельзя усталыми. Однако вся четверка героически держалась: устроившись в дюжине метров от костра, они, сменяя друг друга, рассказывали собравшимся вокруг них повесть о Карле Куллинане и «Бородавочнике».

Шестеро из слушателей привлекли внимание Карла. Компания покрытых шрамами воинов, они слушали жадно, время от времени перебивая Чака или Тэннети, интересовались подробностями. Их, конечно, знакомили с Карлом, но он позабыл имена. Однако запомнил, что они — бывшие наемники, решившие заняться избиением работорговцев.

А значит, мир лежит теперь не только на моих плечах…

А еще это значит, что я становлюсь легендой. Карл улыбнулся. Возможно, в следующий раз волонтеров будет даже больше, чем нужно. Что ж, в этом, возможно, есть некие плюсы — но, совершенно точно, есть и несомненные минусы.

Уолтер на ходу передал ему глиняную бутыль, и Карл еще раз глотнул настойки на дубовой коре, от которой у него уже и так кружилась голова.

Костер и шум остались далеко; Карл уселся на выступающий корень старого дуба и похлопал по нему, приглашая Уолтера сесть рядом.

— Что тебя тревожит?

— Меня?.. — Уолтер фыркнул. Он отобрал назад бутылку и сделал хороший глоток. — Ничего меня не тревожит, Карл. Ни какие… чертовы… заботы. — Словотский помолчал. — Когда ты собираешься уходить?

— Не терпится меня спровадить?

— Может, ответишь все-таки?