Горыныч решил не рисковать и объехать эту ловушку по встречной, жестоко нарушив дорожные правила. Будь это прежние времена, к нему бы уже точно летел какой-нибудь радостный ГАИшник, дуя в свисток и размахивая полосатым жезлом в предвкушении солидного вознаграждения. Но сейчас, об этом можно было только мечтать…
Машина бодро пронеслась по Большой Тульской и на Площади Серпуховской заставы, Егор вдруг неожиданно для самого себя свернул направо, к Свято-Даниловому монастырю.
— Стой! — тут же отреагировала Ника, посмотрев на него с прежним подозрением. — Ты знал, да? Знал?
Парень ударил по тормозам, не обращая внимания на недовольное Васино ворчание и глухой шлепок свалившегося на пол толстопузого Тузика.
— Ты про что это? — он с недоумением повернулся в её сторону и заглушил мотор.
— Зачем ты поехал к святой обители?
— Да я просто, следы путаю…
— Точно?
— Точно-то точно, только ты мне скажи, а в чём дело-то?
— Ну-у, я не знаю, — замялась девушка. — Сама хотела тебе предложить, да только сомневалась, пустят ли нас?
— Куда?
— Да! — запыхтел сзади мальчуган, водворяя на место своего четвероногого товарища. — Давай, говоли нам по плавдыснему…
— Вась, смотри в телевизор, без сопливых скользко! — «деликатно» попросил не вмешиваться того Горыныч, и придвинулся, насколько это было возможно к своей собеседнице. — Итак, Ник, чего я ещё не знаю…
— Да ты много чего ещё не знаешь, — облегчённо вздохнула девушка. — Только я ведь тебе уже говорила, что Москва — это не мёртвый город и до сих пор существуют территории, где не хотят поддаваться обстоятельствам и людской продажной тупости. Одно из таких мест — этот монастырь.
— Ого! В смысле, ура! — обрадовался Гор. — Что ж ты до сих пор молчала, нам ведь там помогут…или нет?
— Если честно, не знаю, — худые женские плечи растерянно заходили вверх-вниз, отмечая неуверенность своей хозяйки. — Понимаешь, за это время столько плохого произошло, что монахи перестали принимать всех желающих и их можно понять, ведь основная проблема, с которой они столкнулись — продовольствие, да и отребья всякого столько шастало, пытаясь добраться до их святынь, так почитаемых западными коллекционерами, что они были вынуждены защищаться…
— Да, ладно! — удивился Егор. — Неужто святые отцы взялись за оружие?
— Ну не совсем они, а их гвардия, которая была создана по образу и подобию ватиканской…
— Ничего себе! — покачал головой Горыныч. — Видать и впрямь допекли православные, если от них родная церковь начала обороняться!
— Да если бы, православные! — задохнулась от негодования девушка. — В городе русских-то осталось всего ничего!
— Слушай, а ты часом не «черносотенка»?
— Вот, вот! Так нам и визжали постоянно, обвиняя то в сионизме, то в российском шовинизме, а как дело дошло «до дела» — все сразу раз и в кусты, дескать, разбирайтесь сами… и вот, разбираемся…
— Ну и в чём твои сомнения? Разве не видно, кто мы? — приободрился после сказанного Егор. — Разве ж нам посмеют отказать?
— …не любят там заграничные автомобили и собак, таких…тоже не любят, — почти шёпотом проговорила Ника. — А потом, боюсь я, вдруг мы беду притащим туда на своих плечах, а?
— Ёлы-палы! — ругнулся парень, отмахнувшись от мальчишки, которому уже надоели хитрая мыша вместе с котом-лопухом. — Вот задача, так задача! Думаешь, нам вообще могут не открыть!
— Да не знаю я! — вновь пожала плечами девушка.
— Ладно! — нашёлся Гор. — Что, если мы, в смысле Вася, попросит Фила побегать какое-то время где-нибудь неподалёку, а я пройдусь рядом с Hammer'ом, пока мы будем подъезжать к воротам. Ну не пальнут же они в безоружного, в самом деле…
— Нет уж, если кому и идти, так это мне! — решительно зазвенел девичий голос. — И не спорь со мной!
— Знаешь, — насупился Горыныч. — Я как-то не привык за женскую спину прятаться, не приучен.
— Это очень хорошо, что в моей жизни появился настоящий мужчина, на которого можно положиться, — улыбнулась Ника. — Только, я ведь жила здесь до тебя и как-то со всем справлялась.
Против такого аргумента возразить было нечего.
Сделали, в итоге, как предлагал Егор, лишь с одной поправкой — к воротам рядом с джипом подошла всё-таки женщина.
Высокие монастырские стены белели, словно и не было вокруг ничего плохого, вселяя уверенность и покой. Мощная каменная кладка, кое-где выщербленная не то от времени, не то от каких-то других катаклизмов, тем не менее, не потеряла своей неприступности. На Гора, будто дохнуло чем-то таким, спокойным и надёжным, вроде как к другу пришёл он старинному, с которым не один пуд соли схарчил, деля все горести и невзгоды поровну.
Затрепетало внутри, запершило в горле…
Но радужное настроение было недолгим: из узких бойниц за ними следили и голос негромкий, но хорошо слышимый зазвучал, лишь только они остановились.
— Чего ищите здесь, люди добрые?
— За помощью мы к вам, — так же, не напрягая голосовых связок, выступила вперёд, отвечая, Ника.
— С добрыми ли намерениями, с открытым ли сердцем?
— Да, без злого умысла, отче, — почему-то сделала полагающуюся добавку в конце говорившая.
— А куда ж собачку свою отослали? — вдруг огорошил невидимый собеседник.
Девушка замолчала испуганно, словно уличили её в чём-то нехорошем, обернулась в растерянности, ища поддержки.
— Чего молчишь, иль язык отсох? — не дождавшись ответа, загремело сверху.
— Да нет! — спокойно заговорил Егор, выбираясь из джипа. — Просто мы хотели как лучше…
— Ну да, ну да, — усмехнулись сверху и закончили «крылатой фразой». — А получилось как всегда, так что ли?
— Что вы! — вдруг залилась слезами и упала на колени Ника. — Да разве ж можно в такое место и со злобой в душе!
Глухие рыдания разнеслись далеко окрест в утренней тиши никем и ничем не нарушаемые и вдруг, из машины тоненько засковчал Тузик, загоревав вместе со своей мамкой-хозяйкой, а за ним и Васька завыл во весь голос, как коровёнок, басовито и жалостно. Наверху сначала замолчали, по всей видимости, никак не ожидая такого, а затем еле слышно, по-доброму, рассмеялись.
— Это вся что ли поддержка?
— Вся! — вытаскивая наружу зарёванных малышей, улыбнулся Егор.
— Что ж, сколько стоим тут, а такого видеть ещё не доводилось, проходите, чего уж там, да только мокроту разводить перестаньте, а то от сырости гниль заведётся…
— Сего? — раскрыл от изумления свой наполовину беззубый рот Васька, позабыв про сопли, потёкшие рекой из враз расквасившейся носопырины.
— Потом, потом объясню, — подпихнул его к автомобилю Гор, боясь, что говоривший передумает.
— Да ты не суетись, боец, — успокоил парня другой голос, помоложе и повнушительнее. — И эта, пса своего кликни! Вон как напружинился охранник, за слёзы, да за обиду вашу! Красавец! В общем, зови, ему эта, тоже можно! Не опасный он!
