Посреди широких улиц пролегали наполненные водой колеи, выбитые тяжелыми фургонами и копытами крупных лошадей. Возле одного из домов – мореход решил, что это пекарня, – одноглазая женщина чистила вола. Когда путешественники проходили мимо, людоедка смерила неприязненным взглядом соламнийку и принялась ожесточенно скоблить животное, сделав вид, что больше ее ничего не интересует.
Почти все, кто встретился компании на улицах города, были людоедами, человекоподобными существами, но девяти и более футов росту. Людоеды были широколицыми, с крупными мясистыми носами, у одних в нос были вставлены серебряные или золотые кольца, у других – кости. У них были мохнатые брови, нависающие над темными, глубоко посаженными глазами, поэтому казалось, что на вновь прибывших жители Блотена смотрят исподлобья. Уши людоедов формой напоминали эльфийские, были заостренными, но намного больше и не такие изящные, цвет кожи варьировал от бледно-коричневого до цвета красного дерева. У некоторых, правда, кожа была серо-зеленой, а у одного людоеда, медленно прогуливавшегося по улице, – цвета остывшего пепла. Жители Блотена вяло переговаривались, как будто необычно влажная погода вселила в них непреодолимую лень и равнодушие.
Многие из людоедов были в доспехах и вооружены булавами. Щиты, которые висели у них за спинами, были изъедены временем, но разрисованы символами, украшены кривыми надписями, очевидно говорившими о каких-нибудь знаменательных победах, или грубыми изображениями чудовищ, как предполагалось, убитых хозяевами щитов. Многие были одеты в какие-то лохмотья, некоторые в рваные шкуры, встречались ноги, обутые в сандалии, но большинство ходило босиком – и все были неизменно грязны. Только немногие из встреченных могли похвастать чистой и более-менее подогнанной по фигуре одеждой.
Встречались в толпе и полулюдоеды. Эти, несмотря на лохмотья, больше напоминали людей. Один из них был лоточником и продавал куски дымящегося серого мяса. Над лотком вздувался на ветру ветхий тент. Трое детей-людоедов вертелись вокруг лотка, поочередно выпрашивая еду и насмехаясь над торговцем.
– Наш друг Ворчун тоже полулюдоед, – сказал Риг Фионе, понизив голос. – Но он совсем не такой, как эти существа.
Девушка покачала головой:
– Они не существа, Риг. Они такие же люди, как мы. Некогда людоеды были самой красивой и могущественной расой Кринна. Никто другой не мог сравниться с ними.
– Красивой? Пфе!
– Они очень были красивыми, но навлекли на себя немилость Богов в Век Мечтаний. И теперь это лишь уродливые, звероподобные тени своих предков.
– Ладно, согласен. Но мне до этих теней нет никакого дела. Если бы не ты, я бы в жизни не сунулся в этот кошмарный город. – Риг покрепче перехватил поводья лошади вспотевшей ладонью и обежал взглядом людоедов в поисках хотя бы искорки дружелюбия в их глазах, – но тщетно. – Мы им не нравимся, Фиона. Мы здесь чужаки. Я чувствую себя настолько неуютно… что просто мурашки по коже.
– Погоди-ка, – оборвала его разглагольствования соламнийка. – По-моему, там настоящие люди. – Она вытянулась в седле, заглядывая в переулок, мимо которого они проезжали.
И действительно, в переулке было около дюжины мужчин, одетых еще хуже, чем людоеды. Они перетаскивали от какого-то дома мешки и швыряли их в фургон, который с каждым разом все глубже и глубже оседал в грязь. На доме имелась вывеска с надписью, но ни Риг, ни Фиона не смогли ее прочитать. Вместе с людьми работали два горных гнома, и, в отличие от людоедов и полулюдоедов, ни у них, ни у мужчин не было никакого оружия.
– Мне все это совершенно не нравится, – продолжал мореход. – Действительно… – Он повернул голову и через плечо посмотрел на удаляющиеся ворота. – Фиона, мне кажется, что мы должны…
– Мэлдред! Ты ли это, здоровенный кабан?! – раздался вдруг громовой возглас, и сразу же вслед за этим послышались тяжелые шаги, сопровождающиеся чавканьем грязи. – Ого, в самом деле – ты! Давненько не видались!
Голос принадлежал людоеду, который быстро продвигался к путникам, расплескивая лужи и расталкивая попадающихся на пути. Одет он был лучше других – на его плечах висела черная медвежья шкура. Морда медведя покоилась на плече людоеда, а когти на задних лапах бороздили грязь. Людоед продолжал что-то громко говорить, правда теперь на своем языке, и размахивал руками, так что медвежья шкура моталась из стороны в сторону, словно повторяя его жесты. Мэлдред распахнул объятия, но людоед, уже готовый налететь на силача, внезапно отступил – он заметил, в каком состоянии находится Мэлдред. Бросив взгляд на его раненую руку, людоед быстро оглядел остальных путешественников и заметил, что полуэльфийка и второй человек тоже пострадали. Увидев Несуна, он гулко захохотал, и кобольд, выпрыгнув из фургона, бросился к людоеду, едва не по пояс увязая в уличной грязи.
– Дарфанг! – визжал он. – Это же Дарфанг Фарнверт!
– Несун! Вонючая ты крыса! Где пропадал так долго?! – Людоед снова перешел на общий язык, – очевидно, кобольд не понимал людоедского, – наклонился и потрепал того по голове. – Я вижу, ты плохо заботился о моем друге и его напарниках.
Несун пожал плечами и пробормотал что-то невразумительное.
– Ты нуждаешься в хорошем целителе, – продолжал Дарфанг, пристально глядя на Мэлдреда. – В очень хорошем целителе.
Мэлдред, кивнув на Дамона и Рикали, сказал:
– Сначала надо помочь моим друзьям.
Людоед нахмурился, потом ухмыльнулся.
– Как пожелаешь, Мэлдред, – наконец сказал Дарфанг и перевел взгляд на Фиону. Его глаза сузились, и в них появился огонек любопытства. После этого он снова обратился к силачу на гортанном языке людоедов, и его лицо прояснилось, – видимо, Мэлдред в чем-то заверил людоеда. – Хорошо, идите за мной.
– К Угрюмому Кедару?
– Да. Это лучшее, что я могу предложить.
