Поглощенный мыслями, Мэлдред перестал обращать внимание на пышущий жаром очаг и даже уселся так, чтобы не загораживать огонь могучими плечами, поскольку фонари, развешанные по стенам, давали чересчур мало света и вечерний полумрак не позволял вникнуть во все детали карты.
Дамон кашлянул, стараясь привлечь внимание друга, и кивнул в направлении двух людоедов, которые вошли в таверну и теперь раздумывали, не сесть ли им за стол, находящийся всего в нескольких ярдах от Грозного Волка и Мэлдреда.
— Думаю, я смогу справиться с этим заклинанием, — продолжал силач, не замечая новых посетителей.
— Может быть, ты сделаешь это где-нибудь в другом месте? — намекнул Дамон — оба людоеда бесцеремонно разглядывали силача, морщили носы, презрительно щурились и всем своим видом демонстрировали пренебрежение к людям.
— Нет. — Мэлдред снова не обратил на людоедов никакого внимания, завороженный невероятными возможностями пергамента. — Я хочу во всем разобраться. Держу пари, отец и не подозревал, что у него в руках карта, которая не только указывает место клада, но и обладает мощными магическими свойствами.
Силач опустил ладонь на обозначение, служившее компасом, расположенное в нижнем углу листа. Оно было таким же блеклым, как и все остальные изображения, только стрелки, указывающие на север и юг, сохранили свой первоначальный цвет и заметно выделялись на общем фоне.
Дамон опасался, что потные руки товарища окончательно сотрут последние черточки, линии и буквы, которые еще можно разобрать, и то и дело поглядывал на двух людоедов, со все возрастающим интересом наблюдавших за действиями Мэлдреда.
— Тебе не кажется?…
Силач опять не дал другу договорить. Он закрыл глаза и начал беззвучно, одними губами произносить слова заклинания.
— Ключ, — еле слышно прошептал Мэлдред в перерыве между вереницами магических слов, — Где ключ к этой удивительной карте? Ключ… там.
Внезапно лист пергамента засветился тусклым золотисто-желтым светом, что мгновенно привлекло внимание Грозного Волка и сидевших неподалеку людоедов. Последние изо всех сил вытягивали шеи, тем не менее, оставаясь на своих местах.
— Ключ, — повторил Мэлдред во весь голос, — покажи пиратский порт, каким он был до Катаклизма, когда по просторам Пыльных Равнин бродили флибустьеры в надежде обрести несметные богатства, и еще… Оп!
Над картой появилось видение — прозрачное, но четкое до мельчайших деталей. По столешнице разлилось ярко-синее волнующееся море. Разводы на деревянной поверхности взметнулись пенистыми волнами, кружки с элем замерцали и обратились трехмачтовыми кораблями с призрачно-белыми парусами, трепещущими под порывами легкого бриза, который, казалось, обдувал стол, прогоняя жар очага и зной лета. Раздался резкий, отрывистый крик чайки, и, словно в ответ на него, полинялые рисунки стали видны ярко и отчетливо. По всему полотну проступили названия городов и селений, волнистый шрифт повторял изгибы дорог, цвета стали сочными, приковав к себе внимание Дамона и Мэлдреда.
— Пиратский порт. Здесь прятали награбленные драгоценности, — заворожено прошептал силач и счастливо улыбнулся, глядя на маленький значок в форме раковины моллюска, поблескивающий чуть выше устья реки. — Так он выглядел много лет назад. Посмотрим, что с ним стало теперь.
Пергамент подернулся дымкой. Волны исчезли, бриз стих, уступив место духоте, смолкло и хлопанье парусов — теперь только треск дров нарушал тишину таверны. Объекты на карте оставались хорошо различимыми, но полностью разнились с теми, которые представали взору еще миг назад. На месте теплого моря громоздился ледник, бывшую гавань окружила безжизненная пустыня, Пыльные Равнины прорезало высохшее русло. По-прежнему неизменной оказалась лишь раковина моллюска.
— Порт занесен, — сказал Мэлдред. — Земля и время похоронили его. Я не могу сказать, насколько глубоко зарыты сокровища, но они, безусловно, там. Мы добудем их несмотря ни на что. — Воздух над раковинкой засеребрился алмазными пылинками, — Да, они там, я уверен. — Силач провел рукой над картой, и та сразу же стала потертой и измятой, как раньше. — А теперь покажи нам таинственную Мудрость Равнин.
Дамон открыл было рот, чтобы задать вопрос, но слова застряли в горле — благоговение и трепет перед магией мешали вздохнуть.
Много миль северо-западнее вновь ожившего порта появился круг, сияющий изнутри. Плоский диск вытянулся вверх, став объемным, а затем превратился в башню, сложенную из черных гладких камней, отражающих свет невидимых звезд.
— Башня Мудрости Равнин, — принялся объяснять Мэлдред внезапно севшим голосом. — Я точно знаю, что о ней говорится в наших легендах. Да и Угрюмый Кедар, мой старый приятель, рассказывал о женщине из рода людей, способной лечить любые болезни и решать любые вопросы. Она целительница. Угрюмый все мечтал встретиться с ней, а выходит, что встретимся мы.
— Лечит все болезни… Решает любые вопросы… — фыркнул Грозный Волк.
— Твоя чешуйка — это и болезнь, и вопрос жизни, Дамон. А вдруг она найдет ответ?!
Дамон покачал головой:
— Сколько лет твоей карте, Мэл? Люди не живут так долго. Ты сам об этом знаешь. Я, конечно, благодарен тебе за то, что ты хочешь помочь, тем более я действительно очень хотел бы избавиться от этой штуки и… Что это?
Мэлдред простер ладони над пергаментом. Реки стремительно высыхали, море покрывалось льдом, пески поглощали зеленеющие поля, лишь башня сохранила свои очертания. Правда, огни в бойницах потухли, и лучи звезд больше не играли на каменных стенах.
— Башня Мудрости Равнин. Такова она сегодня.
Силач положил руку рядом с призраком башни, над которым воспарила женская фигурка, закутанная в черную мантию. Она была настолько крохотной, что, как ни старался Грозный Волк разглядеть ее лицо, ничего не получалось.
— Мудрость Равнин, — позвал Мэлдред.
Женщина кивнула и исчезла. По полотну карты разбежались мерцающие блики.
Несколько минут прошло в полном молчании.
Наконец Дамон заговорил:
— Значит, это и есть Мудрость, которая лечит болезни и, если верить преданиям, все еще жива, несмотря на прошедшие века. Ты думаешь, она сможет… — Грозный Волк задумался, подыскивая подходящее слово. — …исцелить меня? — Он поджал губы и с недоверием наблюдал, как тает видение башни. — Нет. Не может быть такого человека. Ни в те времена, ни в наши дни. Напрасно ты тешишь меня надеждой.
— Она существовала. Существует и сейчас. Уверен, слова Угрюмого Кедара — правда. Я никогда не забывал его рассказов о Мудрости Равнин, о пиратском порте, о горах золота, поэтому и прихватил с собой отцовскую карту. Хотя, по правде сказать, вначале и предположить не мог, какая мощная магия в ней скрыта.
— Сокровища… клады… — рассудительно заметил Дамон. — Нужно завладеть ими.
Мэлдред одобрительно кивнул:
— Иначе все впустую. Старый Кедар говорил, что Мудрость Равнин способна творить великие чудеса, но и вознаграждать ее деяния следует по-королевски. Найденных ценностей должно хватить, чтобы расплатиться за избавление от проклятия.
— Если она на самом деле жива, — прошептал Дамон. — И если вообще когда-нибудь существовала.
Он опустил руку на бедро и ощупал «подарок» покойного Рурака Гистера.
— Стоит рискнуть, — настаивал Мэлдред. — Целительница обязательно попробует спасти тебя в обмен на богатства, к тому же, скорее всего, волшебные.
— Ладно, согласен! — решился Дамон. — Пусть эта Мудрость не более чем красивая сказка, славная добыча никогда не помешает.
