как лев в стае шакалов, полосуя клинками диверсионных ножей налево и направо. С той яростью, с которой он набросился на нападавших, у него, наверное, был шанс перебить их всех. Тем более что в этом боевом безумии Майкл значительно превосходил тупое безумие имперцев. Но он очень боялся, что Лилит получила раны, и поэтому, располосовав всех, до кого мог дотянуться, и отшвырнув ударом ноги одного из набегающих, он сделал пару шагов назад. А там уже и Лом подсуетился, захлопнув дверь. Одна беда – занимаясь дверью, он слишком близко оказался от взбешенной фурии, в которую превратилась Лилит.
– Остынь, Лилит! – повторил Упырь, чувствуя, что начинает всерьез заводиться от этих наездов и обвинений, какими бы правильными они ни были.
– Спасибо, Малыш, – поблагодарила девушка, внезапно став совершенно спокойной. – Бог даст – сочтемся.
– Всегда пожалуйста, – смутился Майкл, сам не зная от чего. – Я не мог иначе, так что ты мне ничем не обязана.
– А с Пыхом нас разделили в одном из коридоров. Там началась рукопашная, хоть тогда у нас ещё оставались патроны. Я кое-как отмахалась, но вынуждена была отходить, – пояснила она. – Надеялась, что он тоже прорвется. Что с ним стало?
– Он попытался взорвать нас гранатами, когда мы так же, как тебя, пустили его в комнату, где отсиживались, – рассказал Гунн. – Чудом всем удалось выпрыгнуть. А он остался там, когда гранаты взорвались.
– Он ведь не мог просто выронить гранату? – с сомнением спросила девушка, не веря, что боевой товарищ попытался убить своих друзей.
– Только не Пых, – покачал головой Гунн. – Ты ведь знаешь, как он умел обращаться со всем, что взрывается. А потом, бросив гранаты, он начал палить в нас из пистолетов. К счастью, стрелял он всегда неважно. Именно поэтому мы и медлили, прежде чем открыть тебе дверь.
– Черт! Что тут происходит? – Лилит потерла лицо ладонями. – Имперцы осатаневшие, какие-то уроды или мутанты, с Пыхом тоже вот что-то сделали...
– Держи, – протянул Гунн девушке энергетическую винтовку. – Мы все не раз друг за друга готовы были жизни отдать. И придет время – отдадим. А сейчас ситуация такая была.
– Это слова, – холодно заметила Лилит. принимая тем не менее винтовку. – Придет время – посмотрим.
– Там еще и гранаты есть, – постарался окончательно увести разговор от неприятной темы Никсон. – Да и винтовок по паре на нос будет. Так что можно выстрелы не экономить.
– А ты знаешь, Лилит, – улыбнулся примирительно Упырь, – вот когда ты матом крыть начала и Лому в челюсть въехала, я сразу понял, что это действительно наша девочка и что с тобой все в порядке.
– Пошел ты, – беззлобно уже бросила девушка, направляясь к ящикам с гранатами.
Внезапно в коридоре за стеной что-то гулко громыхнуло и через миг ударило, словно тараном в стену. Стена выдержала, хоть кое-где и появились трещины.
– Смотри-ка, – закричал Лом, показывая на тусклый экран системы контроля доступа и морщась от боли в челюсти. – Они, похоже, больше не станут ждать. Решили начать серьезный штурм.
– Что там? – спросил Упырь, возвращаясь к двери, но в этот момент вновь громыхнуло, ударив на этот раз в дверь.
Экран потух, а дверь подозрительно искривилась, хоть и осталась в своих пазах.
– Что там было? – задал вопрос Лому Упырь. – Что ты видел?
– Они приволокли то ли ручную пушку, то ли гранатомет. Короче, все отвалили в коридоры и теперь оттуда бьют.
– Значит, скоро пробьются, – нахмурился Упырь, осматривая дверь. – Дверь не пробьют: она в глубоких пазах ездит. А вот стену выстрела за три-четыре продырявят. Надо быстро баррикаду строить из стеллажей.
– Обидно в этой крысиной норе сдохнуть, – вздохнул Лом, отходя от двери в глубину зала.
– А где не обидно? – уточнил Гунн, пытаясь завалить первый стеллаж.
– На свежем воздухе, – пожал плечами Лом. – Чтобы солнышко увидеть. Или, еще лучше, звезды.
– Вряд ли ты будешь с солнцем прощаться, если тебе начнут глотку резать, – усмехнулся Упырь, присоединяясь к Гунну у стеллажа. – Давайте все вместе навалимся!
Малыш не участвовал в обсуждении вариантов строительства баррикады и подготовки к последнему бою. Нельзя было сказать, что он паниковал: для этого Майкл слишком часто за свою жизнь смотрел в лицо опасности. Но вот устраивать тут предсмертную бойню с предрешенным концом ему совершенно не хотелось. И хоть Упырь, попав в этот зал, первым делом обошел его по периметру, проверяя, нет ли других выходов, Малыш все же искал что-то, что могло спасти их всех от смерти. Ему совершенно не хотелось умирать сегодня, пусть даже и разделив героическую смерть с друзьями. Он обходил зал метр за метром, начав свои поиски от дальней стены. Дойдя до середины, Майкл наткнулся взглядом на довольно большой квадрат несколько иной текстуры, чем весь остальной потолок. Под квадратом располагался один из стеллажей, но, встав на четвереньки, Никсон обнаружил в полу аналогичный квадрат, заставленный стеллажом. И если квадрат в потолке выделялся не так уж и сильно, то его проекция на пол выглядела откровенной заплатой.
Со стороны двери раздался грохот – диверсантам удалось раскачать и завалить первый стеллаж, создав завал на пути предполагаемой атаки имперцев. И, судя по выкрикам, они сразу же взялись за второй.
Малыш выдернул из ножен тяжелый нож для выживания и слегка поддел острием материал «заплаты» на полу. Кусочек материала скололся, развалившись на пару более мелких частей. Майкл подхватил крошки, потер в пальцах. Вне всякого сомнения, это было что-то похожее на цемент или пористый самозатвердевающий пластик. Притом материал имел не лучшее качество.
– Эй, быстрее все сюда! – закричал Малыш, чувствуя, как надежда тахикардией застучала в его груди. – Быстрее все сюда! Я, кажется, нашел!
Диверсанты, услышав истошный вопль товарища, пулей примчались к нему в полном составе, бросив свою возню со стеллажами.
– Что это? – удивился Упырь, сразу же заметив квадраты, и, подобно Никсону, попробовав скол на ощупь, понял все без лишних объяснений. – Свяжем несколько гранат. Укроемся за дальними стеллажами и взорвем. Пошли за гранатами, а то эти твари вот-вот прорвутся. Уже третий раз в одно и то же место бьют. Ты, Малыш, пока раскидай тут все от квадрата.
Четкий план и близость врага всегда мобилизуют. Поэтому все без лишних разговоров кинулись к ящикам. Упырь и Гунн начали быстро перекладывать гранаты из одного ящика в другой. Все бойцы еще до этого навесили на петли разгрузочных ремней и распихали по карманам столько гранат, сколько уместилось, и теперь Гунн и Упырь решили тащить с собой весь ящик. Они ухватились за ручки, когда очередной выстрел имперцев вынес из стены, чуть правее двери, кусок в добрый квадратный метр.
– Не успели! – клацнул по-волчьи зубами Упырь. – Я их задержу, а вы тащите.
Он подхватил из ящика по паре гранат в каждую руку и трусцой побежал к пролому. Когда до дыры в стене оставалось не больше десяти шагов, Упырь, выдернув чеку зубами, метнул одну из гранат точно в пролом.
– Граната! – крикнул он. предупреждая идущих с ящиком товарищей и прижимаясь к стене, чтобы не попасть под осколки.
Все ждали взрыва за стеной, но первым, неожиданно для всех, расшвыривая разорванные упаковки, прогремел гулкий взрыв в центре зала.
Капрал пришел в себя, но не торопился выдавать это каким-либо движением или звуком. Он не открывал пока глаз и только прислушивался к своим ощущениям и тому, что происходило вокруг. Самым лучшим известием было то, что он еще жив и, судя по самочувствию, даже вполне цел. Только тупая боль в затылке позволяла предположить, что его оглушили чем-то тяжелым. Положение его тела говорило о том, что он сидит примотанный к стулу, вернее, прижатый стандартными силовыми путами, которые использовали и у федералов, и у имперцев повсеместно от армии и до полиции, да и, что там говорить, даже в частных охранных конторах.
Тишина вокруг не нарушалась ни единым посторонним звуком. Только слышно совсем близко тяжелое дыхание другого человека. Значит, скорее всего, Кома тоже жив и находится в таком же положении. Тут Рукову пришло в голову, что то, что он сейчас жив, может оказаться вовсе не лучшим известием, а даже наоборот – худшим, если их ждут впереди пытки и прочие малоприятные процедуры. Лучше один раз быстро умереть в бою, чем долго мечтать о смерти, захлебываясь своей кровью в пытках, и умирать, возможно, много раз подряд, возвращаясь к жизни по воле палача, чтобы начать страдать и умирать снова.
Папа очень медленно, почти незаметно, приоткрыл узкие щелочки, через которые можно было кое-как осмотреть небольшой сектор пространства вокруг него. Гладкий пол, гладкие пластиковые стены. Ни мебели, помимо их стульев, ни иных предметов интерьера. Одним словом, стандартная армейская комната для допросов.
Дыхание, слышимое рядом, прервалось негромким стоном. Кто-то заворочался, видимо дергаясь в путах. Несколько секунд в комнате стояла тишина, а затем раздался кажущийся излишне громким голос Джона Беккереля:
– Эй, Папа, вы живы?
– Чего ты орешь? – зашипел капрал, открывая глаза и осматриваясь уже без скрытности.
Кроме двух стульев, к которым их прижимали силовые путы, в комнате действительно ничего не оказалось. Светло- серые стены, серый грязный пол, грязно-белый потолок со встроенными лампами светильников. Повсюду пластик. Такую комнату и окружающие ее помещения можно было собрать из готовых модулей за считаные минуты прямо в лесу.
– Куда мы попали? – не унимался Беккерель, крутя головой и вновь пытаясь разорвать путы.
– Скорее всего, мы у имперцев, – пожал плечами капрал, чувствуя, как это
