то же время Руфо связал руки Бобчику не за спиной, а спереди, причём далеко не самым лучшим образом. Связывать меня они вообще сочли ниже своего достоинства. Это означало, что индейцы не считали нас достойными противниками и выполняли свою работу спустя рукава, чего настоящий профессионал никогда бы не допустил. Если человек выглядит испуганным и слабым, это не значит, что он действительно испуган и слаб.
Во многих случаях идеальными кандидатами на роли наёмных убийц оказывались старики и дети — то есть существа с виду наиболее слабые и беззащитные.
Впрочем, мы действительно не были им достойными противниками. На роль наёмного убийцы я никак не тянула, испытывая к этому занятию внутреннее отвращение, но в сложившейся ситуации явно надо было что-то предпринять. Ещё не хватало, чтобы Руфо подстрелил Луиса!
Я кокетливым жестом поправила волосы. Индейцы не обратили на это внимание. Это было хорошо.
Один из учеников моего третьего бывшего мужа, фанатично увлекающийся ниндзюцу, пару лет назад привёз мне из Макао маленький, но приятный сувенир в духе ниндзя — заколку для волос в форме изогнутой золотистой бабочки с двумя круглыми отверстиями по краям, в которые вставлялась длинная острая булавка. Рукоятку булавки украшала такая же бабочка, но поменьше. Словно предчувствуя, что она мне понадобится, я на всякий случай захватила заколку с собой.
После того, как я лишилась учебной гранаты, приобретённой на лимской барахолке, я, на всякий случай, стала укладывать волосы в пучок, фиксируя его заколкой-бабочкой. Она была чересчур тяжела и не слишком удобна, но обладала одним существенным преимуществом: позолоченная булавка заколки была сделана из высококачественной закалённой стали, а её остриё было заточено не хуже, чем меч самурая.
Передняя часть булавки была утяжелена таким образом, чтобы её можно было использовать не только, как колющее, но и как метательное оружие. Для того, чтобы выхватить булавку из волос и вонзить её в сердце или в глаз Диего мне бы хватило долей секунды. Но с Руфо я бы уже не справилась. Надо было подождать, пока он уйдёт.
Криво усмехнувшись, Руфо лениво ударил связанного Бобчика под дых. 'Новый русский' мешком свалился на пол.
— Я долго не задержусь, — пообещал Руфо и исчез в проходе.
Диего задвинул за ним каменную плиту.
— Теперь мы можем поговорить, — сказал он.
Я вздохнула, чувствуя, как мои руки начинают дрожать. Когда-то, для развлечения, я отрабатывала смертельные удары на манекенах, но это было всего лишь весёлой игрой в 'крутое' кунг-фу. На самом деле я никогда не испытывала желания превратиться в 'совершенную машину для убийства', поскольку с такой 'машиной' я жила под одной крышей. Если бы меня кто-то обидел, мне нужно было только указать на него пальчиком и пожаловаться супругу, но, возможно из-за моего мирного характера, а может, потому, что я предпочитала иметь дело с приятными и симпатичными людьми, меня никто обижал. Так что особого стимула к фанатичному совершенствованию в боевых искусствах у меня не было. Мне было лень долго и нудно 'набивать' конечности и накачивать мускулы, и я предпочитала изучать стратегию боя и прикладные психотехники, то есть заниматься работой скорее интеллектуальной, чем физической. Теперь я об этом жалела.
Чтобы спасти Бобчика, Луиса, а заодно и себя, мне нужно было убить человека, именно убить, а не ранить, причём убить с одного удара. Это было неприятно, но необходимо. Если я промахнусь, Диего не даст мне второй возможности. Мне было страшно представить, что он сделает тогда со мной и Бобчиком.
Я вздохнула и стала выполнять медитацию Шоу-Дао, вызывая у себя при помощи мыслеобразов специфическое состояние естественной жестокости, в котором исчезают все сдерживающие моральные или этические барьеры, и убийство совершается со 'спящим сердцем и спокойной совестью'.
Я почувствовала, как моё тело становится пустым, и его заполняет холодная контролируемая ярость. Мышцы начинали подрагивать от переполняющей их энергии. Ощущения обострились, и то же время я настолько погрузилась в себя, что почти не реагировала на то, что происходит вокруг. Теперь я была готова нанести свой единственный, но точный удар. Он будет молниеносным и смертельным. Диего даже не успеет понять, что произошло. Мне оставалось только выбрать момент и позицию.
— Эй, ты что, не слышишь? — донёсся до меня раздражённый голос Диего. — Я с тобой разгованиваю!
— Что? Ты что-то сказал? — очнулась я. — Извини, когда я пугаюсь, на меня находит что-то вроде ступора. А сейчас я здорово напугана. Пожалуйста, не кричи на меня.
Диего был слишком далеко. Надо было подождать, пока он, не ожидая подвоха с моей стороны, подойдёт почти вплотную.
— Я хочу знать, что связывает тебя с Фрэнком Даунфоллом.
'Раз так, то скорее всего это люди полковника Рамона де ла Серра', подумала я.
— Я познакомилась с ним в самолёте, — ответила я. — Потом он пригласил меня поужинать. Вот и всё.
— Это далеко не всё, — голос Диего звучал угрожающе. — Лучше не упрямься.
Он подошёл к так и не поднявшемуся с пола Бобчику и нанёс ему резкий удар в живот.
— Если мне не понравится твой следующий ответ, я перережу ему глотку, — предупредил Диего.
Бобчик скорчился на полу, прижимая руки к животу. Всё происходило слишком быстро. У меня не было времени ждать, пока индеец сам подойдёт ко мне.
Я поднесла руку к волосам, нащупывая булавку, и сделала шаг в сторону Диего.
В этот момент Бобчик как-то странно дёрнулся на полу. Диего вскрикнул и, согнувшись, задрал левую штанину. Из разреза на щиколотке фонтаном била тёмная кровь.
С яростным рычанием индеец взмахнул ножом, собираясь вонзить его в Бобчика, и в этот момент я выхватила булавку из причёски и метнула её в бандита. Тренируясь дома, я не могла похвастаться тем, что всегда попадала в 'десятку', но тут мне повезло. Что ни говори, а психотехники — великая вещь! Утяжелённое остриё булавки пронзило запястье Диего, и нож выпал из его руки.
— Пережми голень, а то умрёшь, идиот! — заорала я. — Веди себя спокойно, и я перевяжу тебя.
Бешено матерясь по-испански, индеец обхватил щиколотку здоровой рукой, пережимая вену. Поток крови резко уменьшился.
Я бросилась к нему и первым делом вытащила пистолет из его подмышечной кобуры. Затем я подобрала нож и разрезала путы на руках и ногах Бобчика.
— Ну, ты даёшь! — восхитилась я. — Как ты это сделал?
— В точности следуя твоим указаниям, — пожал плечами он. — Я корчился и стонал, прикидываясь 'дохлым бараном', а сам незаметно вытащил из кармашка в поясе брюк заточенную монету и перерезал ему вену. Ты же помнишь, как я в 'Старой индюшке' обтачивал соль? Ты была права. Это действительно смертельное оружие!
— Вот молодец! — воскликнула я. — А я-то думала, что ты не воспринимаешь меня всерьёз.
— Эй! Ты же пообещала меня перевязать! Надо наложить жгут, — напомнил Диего. — Мне тяжело пережимать вену рукой.
— Сейчас, — ворчливо откликнулась я, передавая снятый с предохранителя пистолет Бобчику. — Вообще-то тебя стоило бы прирезать, да руки марать не хочется.
Я подошла к индейцу и ножом вспорола снизу до верху сначала одну его штанину, а потом другую. Сняв в него брюки, я принялась кромсать рубашку и пиджак.
— Эй, что ты делаешь! — запротестовал Диего. — Какого чёрта ты меня раздеваешь?
— А я извращенка, — усмехнулась я. — Не думаешь же ты, что я стану перевязывать тебя, отрывая рукава от собственной блузки?
Вырезав из брючины длинный широкий лоскут ткани, я скрутила его и наложила жгут на икру Диего. Затем, использовав рубашку, я перевязала ему щиколотку и запястье.
— Вообще-то стоило бы тебя допросить, — сказала я, — да, к сожалению, нет времени. Надо прикончить твоего дружка прежде, чем он доберётся до Луиса. Так что посиди здесь пару часов и подумай о
