целующим шпал колени, обнимет мне шею колесо паровоза. Весело. Сцена — город в паутине улиц. Праздник нищих. Один В. Маяковский. Проходящие приносят еду — железного сельдя с вывески, золотой огромный калач, складки желтого бархата.
В. Маяковский
Милостивые государи! Заштопайте мне душу, пустота сочиться не могла бы. Я не знаю, плевок — обида или нет. Я сухой, как каменная баба. Меня выдоили. Милостивые государи, хотите — сейчас перед вами будет танцевать замечательный поэт? Входит старик с черными сухими кошками*. Гладит. Весь — борода.
В. Маяковский
Ищите жирных в домах-скорлупах и в бубен брюха веселье бейте! Схватите за ноги глухих и глупых и дуйте в уши им, как в ноздри флейте. Разбейте днища у бочек злости, ведь я горящий булыжник дум ем. Сегодня в вашем кричащем тосте я овенчаюсь моим безумием. Сцена постепенно наполняется. Человек без уха. Человек без головы и др. Тупые. Стали беспорядком, едят дальше.
В. Маяковский
Граненых строчек босой алмазник, взметя перины в чужих жилищах, зажгу сегодня всемирный праздник таких богатых и пестрых нищих. Старик с кошками
Оставь. Зачем мудрецам погремушек потеха? Я — тысячелетний старик. И вижу — в тебе на кресте из смеха распят замученный крик. Легло на город громадное горе и сотни махоньких горь. А свечи и лампы в галдящем споре покрыли шопоты зорь. Ведь мягкие луны не властны над нами, — огни фонарей и нарядней и хлеще. В земле городов нареклись господами и лезут стереть нас бездушные вещи. А с неба на вой человечьей орды глядит обезумевший бог. И руки в отрепьях его бороды, изъеденных пылью дорог. Он — бог, а кричит о жестокой расплате, а в ваших душонках поношенный вздошек. Бросьте его! Идите и гладьте — гладьте сухих и черных кошек! Громадные брюха возьмете хвастливо, лоснящихся щек надуете пышки. Лишь в кошках, где шерсти вороньей отливы, наловите глаз электрических вспышки. Весь лов этих вспышек (он будет обилен!) вольем в провода, в эти мускулы тяги, — заскачут трамваи, пламя светилен зареет в ночах, как победные стяги. Мир зашеве́лится в радостном гриме, цветы испавлинятся в каждом окошке, по рельсам потащат людей, а за ними все кошки, кошки, черные кошки! Мы солнца приколем любимым на платье, из звезд накуем серебрящихся брошек. Бросьте квартиры! Идите и гладьте — гладьте сухих и черных кошек!
