(На груду слёз.)
Отнеси твоему красивому богу, В. Маяковский
Пустите сесть! Не дают. В. Маяковский неуклюже топчется, собирает слезы в чемодан. Стал с чемоданом.
Хорошо! Дайте дорогу! Думал — радостный буду. Блестящий глазами сяду на трон, изнеженный телом грек. Нет! Век, дорогие дороги, не забуду ваши ноги худые и седые волосы северных рек! Вот и сегодня — выйду сквозь город, душу на копьях домов оставляя за клоком клок. Рядом луна пойдет — туда, где небосвод распорот. Поравняется, на секунду примерит мой котелок. Я с ношей моей иду, спотыкаюсь, ползу дальше на север, туда, где в тисках бесконечной тоски пальцами волн вечно грудь рвет океан-изувер. Я добреду — усталый, в последнем бреду брошу вашу слезу темному богу гроз у истока звериных вер. Занавес
В. Маяковский
Я это все писал о вас, бедных крысах. Жалел — у меня нет груди: я кормил бы вас доброй нененькой. Теперь я немного высох, я — блаженненький. Но зато кто где бы мыслям дал такой нечеловечий простор! Это я попал пальцем в небо, доказал: он — вор! Иногда мне кажется — я петух голландский или я король псковский. А иногда мне больше всего нравится моя собственная фамилия, Владимир Маяковский. [1913]
