Том 4. Стихотворения, поэмы, агитлубки и очерки 1922-1923

Грен —
   лап —
     люб-ландия?

Боль были

Из облака вызрела лунная дынка,
стену̀ постепенно в тени оттеня.
Парк Петровский^*.
        Бегу.
           Ходынка^*
за мной.
       Впереди Тверской простыня^*.
А-у-у-у!
    К Садовой^* аж выкинул «у»!
Оглоблей
     или машиной,
но только
     мордой
        аршин в снегу.
Пулей слова матершины.
«От нэпа ослеп?!
Для чего глаза впря̀жены?!
Эй, ты!
    Мать твою разнэп!
Ряженый!»
Ах!
  Да ведь
я медведь.
Недоразуменье!
         Надо —
           прохожим,< /v> что я не медведь,
        только вышел похожим.

Спаситель

Вон
   от заставы
        идет человечек.
За шагом шаг вырастает короткий.
Луна
   голову вправила в венчик.
Я уговорю,
     чтоб сейчас же,
           чтоб в лодке.
Это — спаситель!
        Вид Иисуса.
Спокойный и добрый,
         венчанный в луне.
Он ближе.
     Лицо молодое безусо.
Совсем не Исус.
        Нежней.
            Юн ей.
Он ближе стал,
      он стал комсомольцем.
Без шапки и шубы.
        Обмотки и френч.
То сложит руки,
        будто молится.
То машет,
     будто на митинге речь.
Вата снег.
     Мальчишка шел по вате.
Вата в золоте —
        чего уж пошловатей?!
Но такая грусть,
      что стой
            &# 8196;и грустью ранься!
Расплывайся в процыганенном романсе.

Романс

Мальчик шел, в закат глаза уставя.
Был закат непревзойдимо желт.
Даже снег желтел к Тверской заставе.
Ничего не видя, мальчик шел.
Шел,
вдруг
встал.
В шелк