утро разинулось в зное. И вот «Севастополь» вылез в залив, спокойный, как заливное. Он шел, как собака к дичи подходит; вползал, как ревматик впо лзает на койку. Как будто издевается пароходик, на нас из залива делая стойку. Пока прикрутили канатом бока, машина маслом плевалась мило. Потом лебедкой спускали быка — ревел, возможно его прищемило. Сошел капитан. Продувная бестия! Смотрел на всё невинней овцы. Я тыкал мандат, прикрывая «Из вестия» и упирая на то, что «ВЦИК». Его не проведешь на мандате — бывали всякие за несколько лет! — Идите направо, червонец дайте, а вам из кассы дадут билет. — У самого лег у котла на наре. Варили когда-нибудь вас в самоваре? А если нет, то с подобным неучем нам и разговаривать не о чем. Покойнице бабушке б еха ть в Батум — она — так да̀ — недурно поспа̀ла бы. В поту бегу на ветер палубы. Валялась без всяких классов, горою мяса, костей и жира, разваренная масса пассажиров. А между ними две, в моционе, оживленнейшие дамочки. Образец — дореволюционный! Ямки и щечки,