Том 6. Стихотворения, поэмы 1924-1925

        стоящий
         от него поодаль,
я бы
       жизнь свою,
          глупея от восторга,
за одно б
       его дыханье
         о́тдал?!
Да не я один!
      Да что я
         лучше, что ли?!
Даже не позвать,
           раскрыть бы только рот —
кто из вас
       из сёл,
      из кожи вон,
            из штолен
не шагнет вперед?!
В качке —
        будто бы хватил
            вин а и горя лишку —
инстинктивно
      хоронюсь
         трамвайной сети.
Кто
   сейчас
      оплакал бы
         мою смертишку
в трауре
   вот этой
         безграничной смерти!
Со знаменами идут,
         и так.
            Пох оже —
стала
   вновь
      Россия кочевой.
И Колонный зал^*
           дрожит,
            нас квозь прохожен.
Почему?
   Зачем
      и отчего?
Телеграф
      охрип
      от траурного гуда.
Слезы снега
            с флажьих
            пок расневших век.
Что он сделал,
      кто он
         и откуда —
этот
   самый человечный человек?
Коротка
      и до последних мгновений
нам
   известна
      жизнь Ульянова.
Но долгую жизнь
           товарища Ленина
надо писать
      и описывать заново.
Далеко давным,
         годов за двести,
первые
   про Ленина
         восходят вести.
Слышите —
      железный
         и луженый,
прорезая
      древние века, —
голос
   прадеда
      Бромлея и Гужона^* —
первого паровика?
Капитал